Избранные произведения. Том II

Грегуар. Шельмостополь, Вороград — это дружеские прозвища, так мы называем Камыш — этот огромный базар, где покупателя, попавшего в руки торгового сброда, обчищают, обжуливают, обкрадывают и грабят. (Обращаясь к лорду Тейлу.) Добрый день, милорд! У вас все благополучно? Как ваше драгоценное здоровье?

Лорд Тейл. Добрый день, Грегуар! Благодарю. Мой здоровье хорошо. А как…

Мощный взрыв прервал реплику лорда Тейла. Батарея мортир дала ответный залп, потом последовала серия выстрелов из соседних орудий. Никто никого не слышал.

Актерам дружно аплодировали, и они терпеливо ждали, пока стрельба утихнет, чтобы продолжить представление. Но над Колоколенкой взлетела ракета, точно комета пересекла небо и рассыпалась на множество звездочек.

Офицеры вскочили и внимательно прислушались, не прозвучит ли сигнал их полка.

— Атака на правом фланге! — закричал Грегуар, опять ставший солдатом, и выпрямился.

Снаряды взрывались один за другим, потом накатила ружейная пальба. В это же время над Колоколенкой, вспарывая темноту, взлетели четыре новые ракеты. Со всех сторон горнисты трубили сбор, потом сразу — общий сбор.

— Атака, видно, серьезная! К оружию! К оружию!

Офицеры сорвали с себя все тряпье и кинулись к карабинам, заряженным и составленным за кулисами в козлы. Больше не было ни актеров, ни актрис, остались только солдаты.

Грегуар Буландо — это Питух, горнист; Виктуар Патюрон — Дюлон, безусый зуав; мисс Туффль — Робер, белокурые усы которого, закрашенные мелом, совершенно не заметны; Разибюс — это Бокан; лорд Тейл — Понтис; мадам Кокино — юный барабанщик Мартен. Наконец, из суфлерской будки выскочил, словно черт из коробочки, автор и режиссер Оторва. Вся труппа — это неразлучный Адский дозор.

В мгновение ока они приготовились к бою и кинулись на свои места.

Глава 20

^{Атака, и только атака!.. — Зеленый холм. — Рукопашная. — Победа! — Полковник Брансион. — Безумная атака на Малахов курган. — Питух трубит только атаку. — Дама в Черном. — Раненые. — В плену.}

* * *

Начался решительный штурм Зеленого холма.

Зуавы-комедианты со всех ног неслись в расположение своего полка позади редута Виктория.

Луна светила вовсю. Видно было, как днем. Насколько хватало глаз, тянулись молчаливые угрюмые траншеи, над которыми поблескивали штыки.

Уперев кончик сабли в носок сапога, полковник, стоя рядом со знаменем, курил сигару. Оторва и его товарищи вихрем пронеслись мимо, торопясь занять свои места в строю. Полковник заметил Жана и окликнул его:

— Оторва!

— Здесь, господин полковник!

— Я предоставлю свободу действий тебе и твоим молодцам. Сколько их у тебя?

— Семьдесят, господин полковник!

— Хорошо. Через пять минут начнется фронтальная атака. Опередите нашу первую линию… расчищайте нам путь… уничтожайте всех, кто попадется… но — ни одного выстрела. Действуйте штыком… только штыком. Понятно?

— Да, господин полковник, спасибо!

— А ты, горнист, — продолжал полковник, — когда доберетесь до последних траншей, труби сигнал атаки.

— Слушаюсь, господин полковник! — радостно откликнулся Питух.

— Только атаки, и ничего другого, что бы ни было — сигнал атаки!

— Сигнала к отступлению не будет, господин полковник!

И полковник скомандовал своим зычным голосом:

— Разведчики, вперед!

Семьдесят человек вышли из рядов и собрались вокруг Оторвы. Почти все несли с собой холщовые мешки с молотком и гвоздями для заклепывания неприятельских орудий.

Оторва почувствовал, как кто-то крепко сжал его руку, и голос с провансальским акцентом прошептал на ухо:

— Послушай, голубок! Сдается мне, впереди у нас славное дельце.

— Да, старина Буффарик! Мы так всыплем московцам, что у них глаза на лоб полезут.

— Язви их душу!.. Они у нас попляшут!

Оторва окинул взглядом свою команду и доложил:

— Мы готовы, господин полковник!

— Ну что ж, друзья мои, вперед!

Солдаты Адского дозора устремились к французским передовым позициям и, преодолев в несколько прыжков брустверы, оказались у последней линии окопов.

Перед ними высилась темная громада. Это Зеленый холм или, как его называли русские, люнет Камчатка. Не слышалось ни пушечных, ни ружейных выстрелов. Пробитые туры, зияющие амбразуры, рухнувшие брустверы, опрокинутые нашей артиллерией укрепления. Русские ждали атаки.

Расстояние между неприятельским редутом и последней французской траншеей составляло триста метров. Этот участок земли, испещренный воронками, развороченными ядрами и снарядами, предстояло преодолеть в открытую. На крайнем правом фланге, недалеко от бухты, где располагались Селенгинский и Волынский редуты, атака уже началась. Слышались пронзительные звуки горна, потом крики и отдельные пушечные выстрелы.