Избранные произведения. Том II

Я упал головой вперед, врезавшись прямо в насыпь. Благодаря прослойке воздуха в моем герметизированном скафандре серьезных ушибов я не получил, но я задыхался, когда с трудом начал подниматься на ноги. Сначала я собирался забраться в вагон с рудой, но, помчавшись со всей скоростью, что позволяло мне мое громоздкое одеяние, рядом с составом, я понял, что поезд двигается слишком быстро. Я уже отказался от этого плана, когда чья-то железная рука ухватила меня за шею.

— Сеньор, бегите!

Я бежал с привкусом соли на языке, от изнеможения уже почти ничего не видя из-за застилавших взор слез. Потом принялся вслепую нащупывать ступеньку лестницы товарного вагона, за которую держался Жозе.

Благодаря его мертвой хватке мне удалось ухватиться за эту ступеньку, и вскоре мы уже лежали на платформе товарного вагона и переводили дух.

Потом я встал, по-прежнему дрожа.

— Я не знаю, что этот лицемер задумал, — начал я, когда ко мне вернулся дар речи, — но сейчас мы пойдем в пассажирский вагон и расставим все точки над «i».

Наше неожиданное появление там вызвало незначительный переполох. Я в общих чертах объяснил, что произошло, потом поднял трубку и позвонил в отсек машиниста. Никто не отвечал даже после трех гудков. Поскольку вся энергия, питавшая системы состава, управлялась с пульта управления локомотивом, то казалось очевидным, что Фрэнк отрезал телефонную линию. Цель его была ясна — помешать нам связаться с Марсополисом, куда направлялся наш поезд.

Я про себя выругался, проклиная свою глупость, что не сразу же решился сообщить туда о действиях Фрэнка. Возможно, тогда бы Фрэнк не отважился на подобное.

Один из пассажиров пожал плечами.

— Он ведет себя, как последний дурак. Ведь если он собирается пустить поезд под откос, то вместе с поездом рискует угробить и себя! Нам нужно лишь покрепче пристегнуться в креслах и ждать.

Тут мне в голову пришла одна мысль. Я подошел к манометру, регистрировавшему давление пара. Оно заметно упало, да и температура немного понизилась. Нахмурив брови, я обернулся к остальным.

— Мне совсем не хочется говорить об этом, но боюсь, что он отключил энергию от системы подачи воздуха.

Лицо Филипа Бэррона побледнело, однако взгляд его оставался жестким.

— Сколько у нас времени?

— Не больше часа, — ответил я. — Мы выдержим холод, но если давление упадет больше, чем наполовину, то все мы потеряем сознание — все, то есть, кроме Жозе.

Наступила гнетущая тишина. Потом Бэррон задумчиво посмотрел на Жозе и сказал:

— Да, разумеется, не стоит забывать о вас. Полагаю, что Грей рассчитывает потягаться с индейцем. Высокомерный идиот. Конечно, мы все можем написать заявление касательно всего происшедшего и оставить его с вами…

— К черту все это! — перебил Бэррона один из марсианских руководителей. — Возможно, это и поможет Жозе, поможет восторжествовать справедливости, но как же быть с нами?

Тут я решил вмешаться.

— Вы все забываете об одной детали. Жозе способен жить в условиях низкого давления, но не может дышать ядовитым воздухом, почему и не продержится достаточно долго после наступления темноты. У нас остается только один-единственный шанс. — Я повернулся к индейцу. — Давай, Жозе, попробуем пробраться на борт локомотива.

В обоих концах каждого вагона висел специальный топорик на случай пожара. Мы вооружились ими, и уже через минуту, поднявшись на верх вагона, направились вперед, где сине-красными огнями сверкал локомотив с его возвышающимся отсеком машиниста, в котором можно было различить фигуру Фрэнка Грея.

Меня беспокоило то, что там, в отсеке управления, находилась дальнобойная винтовка — в эти секунды мы с Жозе представляли собой две великолепные мишени. У меня были сомнения, что Фрэнк начнет стрелять в нас, — только в самом крайнем случае, ведь будет трудно объяснить, почему наши тела нашпигованы пулями, но эта мысль была отнюдь не самой успокаивающей.

Низко нависшее над нами марсианское небо начало уже темнеть на востоке, и над опускающимся солнцем яркой вечерней звездой сияла Земля. До наступления темноты оставался еще час, но поскольку преодолеть нам предстояло еще сто миль, это отнюдь не вызывало у меня утешения — двигались мы по полугористой местности, а петляющая колея не давала поезду возможности набрать большую скорость.

Приподняв воротник, я нагнулся навстречу леденящему ветру. Я заметил, что, когда мы направились вперед поверх тендера, в котором перевозилась вода, идущая на нужды локомотива, Жозе часто останавливается, чтобы потереть руки.

Теперь, оказавшись совсем неподалеку от отсека машиниста, я увидел, что Фрэнк следит за нами через окно кабины. Прислоненная к подоконнику, рядом с ним стояла винтовка, но он пока не делал движений, чтобы взять ее. По всей видимости, ждал, что же мы рискнем предпринять.

Я и сам точно не представлял своих дальнейших действий.

Нужно было открыть каким-то образом двери, а затем проникнуть в отсек, умудрившись при этом остаться целыми и невредимыми.