Избранные произведения. Том II

Она взяла его под руку и на мгновение сжала её, стараясь унять слезы, и миг спустя с лихорадочной поспешностью повела его по направлению к городу. Несмотря на всю загадочность ситуации, ясно было одно: плакала она совершенно искренне. И всё же, пока они шли, она то и дело оглядывалась по сторонам, словно боялась погони; её время от времени одолевала нервная дрожь, и она судорожно сжимала руку Чаллонера. Как ни претил ему её страх, но он поневоле всё больше и больше охватывал и самого Чаллонера, невзирая на все попытки молодого человека подавить его. Чаллонеру хотелось только одного: чтобы всё это поскорее закончилось.

— Сударыня, — наконец произнёс он, — я, разумеется, польщён тем, что имею честь сопровождать вас. Однако должен признаться, что я направлялся совсем в другую сторону, поэтому не соизволите ли объясниться…

— Тише! — всхлипнула она. — Не здесь, не здесь!

Чаллонер похолодел. В иных обстоятельствах он счёл бы её сумасшедшей, однако, явившись свидетелем взрыва, клубов дыма и бегства более чем странной троицы, он безуспешно терялся в догадках. Пока что они продолжали поспешно пробираться сквозь лабиринт улиц, охваченные непередаваемым страхом. Через некоторое время быстрая ходьба несколько успокоила их: девушка перестала боязливо оглядываться, а Чаллонер, заметив невдалеке мерно вышагивавшего констебля, наконец-то вновь обрёл душевное равновесие.

— Мне кажется, — сказал он как бы между прочим, — что я невольно стал свидетелем того, как вы покинули виллу в компании двух джентльменов.

— О, — ответила она, — прошу вас не бояться, что вы уязвите меня правдой. Вы видели моё бегство из ночлежного дома, а мои спутники отнюдь не джентльмены. В данном случае самое хорошее — это быть честной.

— По-моему, — продолжил Чаллонер, в равной степени воодушевлённый и удивлённый прямотой её ответа, — к тому же я ощутил некий… запах. Кроме того, я слышал шум, который не знаю даже с чем сравнить…

— Молчите! — вскрикнула она. — Вы не представляете, какую опасность можете навлечь на себя. Терпение, прошу вас. Как только мы минуем эти улицы и окажемся вдали от любопытных ушей, я всё вам объясню. А пока давайте сменим тему… Что за чудо этот спящий город! — воскликнула она. И с напускным восторгом процитировала сонет Вордсворта: «О, Боже мой! Весь город спит, и в сердце мощном царствует покой[6]».

— Я вижу, сударыня, — заметил Чаллонер, — что вы весьма начитанная особа.

— К сожалению, не только начитанная, — вздохнув, ответила она, — но и слишком много пережившая для своих лет. На мою долю выпало столько испытаний, что просто идти под руку с незнакомцем — истинное счастье для меня.

Тем временем они достигли окрестностей вокзала Виктория. Там, на углу одной из улиц, девушка остановилась, убрала свою руку и в нерешительности потупила взор. Затем она словно преобразилась и с очаровательной улыбкой коснулась руки Чаллонера затянутой в перчатку ладонью.

— Я даже представить себе боюсь, — произнесла она, — что вы обо мне думаете, однако мне нужно продолжить свой путь. Здесь я вас покину, и именно здесь я умоляю вас дождаться моего возвращения. Не пытайтесь идти за мной или преследовать меня. Оставьте на потом свои суждения о девушке столь же чистой, как ваша сестра. И самое главное — не бросайте меня. Пусть вы и незнакомый мне человек, но мне не к кому больше обратиться. Вы видите, как мне тяжело и страшно. Вы настоящий джентльмен, добрый и великодушный, и, когда я прошу вас проявить чуточку терпения, я заранее уверена, что вы мне не откажете.

Чаллонер неохотно пообещал, и девушка, бросив на него полный благодарности взгляд, скрылась за углом. Однако её мольба не достигла должного результата, поскольку у молодого человека не было не только сестёр, но и вообще никаких родственниц, за исключением двоюродной бабки где-то в Уэльсе. Теперь он остался в одиночестве; к тому же чары, во власти которых он дотоле находился, стали понемногу ослабевать. Он презрительно фыркнул, посмотрев на себя со стороны, и, собравшись с духом, пустился по следам девушки.