Избранные произведения. Том II

Вдвоем ходили — вместе веселей —

В ближайший парк, средь улиц городских:
С Ямайки няньки нам смотрели вслед,

Качая мелких, от жары больны.

Вокруг — детишки, мама вслед за дочкой,
Я — за тобой, дыханье затаив:

Ты на качелях — я сожму ладони,

Волнуюсь — надувным мостом бежишь
И, запрокинув голову, хохочешь.

Застыл у края — спрыгнуть не спешишь,

Взглянул назад — путь без падений пройден.
С едой играешь — смех взлетает звонкий.

Сок яблочный тебе не по нутру

(Хоть это — ложь), нечаянно прольется,
Смеешься — луже рад и воробью.

В развалы книжные — по пыльным полкам

Тома расставим, бомбы ли — не суть:
Швырял их на пол, потешая взрослых,

Я запретил, а ты пустил слезу.

Так прочь отсюда: нас зовет дорога,
Уткнешься в шею мне, в пути уснув.

Идем домой. Лед-молоко кипит —

Привет от мамы — очень хочешь пить,
Лоб трону языком — ты весь горишь,

Тебя качаю, не спуская с рук:

Все высосал — бутылочка скрипит.
Едва задремлешь — книгу я пишу,

На Марсе отдыхаю целый час,

Иль размышляю и в окно гляжу,
В поток машин. Твой плач пробудит нас

От снов пустых — назад вернемся мы.

Движенья звезд, орбиты, зодиак
Рассчитаны, как наш с тобою быт,

Беда и мука: вновь менять пеленки,

И «ложечка за маму», вечный крик,
Дни черные, когда проходит дворник,

Когда из кубиков возводим дом:

Я строю, ты крушишь. Чего же больше?
Все это время говоришь — жуешь

Глоссолалии с именами смесь:

Приказы, утвержденья — г’лять идем!
Игра «Что папе сделать?» — всех смешней.

Еще ты понял принцип аналогий,

Как сходство разных вроде бы вещей:
Синь грузовик, синь неба — ты в восторге,

Лицо сияет, и слова текут,

И описанье речью обернется:
Сильно. Плюю. Небо. Я. Солнце. Грусть.

В той же гостиной сидим с тобою,

Каждый сам по себе — я дивлюсь,
Сколько разлукой долгою стерто.

Были — сиамские близнецы,

Теперь держит дома лишь непогода.
Смотрю волейбол, спортканал подключив,

В колонках — Бетховен, читаю Пост —

Играешь с машинками и бурчишь
Что-то себе под нос,

В собственном мире — пока я гляжу

Все мои «я» сменяет одно,
Радо концу. Спрошу: «Милый мой,

Давид, расскажи, ты помнишь Бетесду?»

Мать, с жаром тем же, спросила б меня про Сион.
Давид удивился: «Нет, папа, я знаю наш дом,

Где что стояло, как выглядел он,

По фотографиям и открыткам — видел мамин
альбом».
В моей памяти вместо Сиона

Калифорния — велик трехлетки,

Что с отцом собирали у елки,
Шоколадный. «Я взял его целым», —

Он сказал. Все минувшее — ложно.

Давид, за тебя болит сердце,
Ты понял: мир — жесток и неверен,

Говоришь, «не помню Бетесды».

Ты познал отчаянье, гнев,
Муки и смерть.

Зальешься ли смехом, как в детстве,

Увидев, что лебедь к причалу плывет?
Ты ликовал, лишь поймает он хлеб.

Был вне себя и больше, чем

Воспоминания и надежды, —
Вмиг такой страх сходит на нет.

Брат мой, мальчик потерянный,

За двоих мне помнить позволь,
Наше счастливое время.