Избранные произведения. Том II

— Не знаю. Но кажется, если оно здесь, то да. Только дело не в этом: видишь, насколько этот участок совпадает с геномом человека. Это в «Хиллис 8050»…

Фрэнк заинтересовался и всмотрелся в экран.

— Если сравнивать мусор с мусором… Даже не знаю…

— Но здесь совпадает более сотни элементов подряд, видишь? И они ведут к самому гену выработки прогестерона.

Фрэнк сощурился, глядя в экран.

— Хм, ну да. — Он бросил быстрый взгляд на Смита.

— Мне интересно, есть ли в мусорной ДНК какие-нибудь неизменные участки, которые встречались бы на очень долгом отрезке времени. Скажем, вплоть до общего предка этих двоих?

— Но дельфины нам не предки, — возразил Фрэнк.

— Но когда-то же общий предок у нас был.

— Разве? — Фрэнк выпрямил спину. — Ну, может, и так. Я просто не слишком уверен насчет самого сходства этих участков. Да, они похожи, но знаешь…

— Ты о чем, неужели не видишь? Посмотри же!

Фрэнк взглянул на него удивленно, затем отрешенно отвел взгляд. Смит, увидев это, вдруг чего-то испугался.

— Вроде того, — проговорил Фрэнк. — Вроде того. Может быть, тебе стоит провести несколько скрещиваний, посмотреть, насколько они в самом деле совпадают. Или проверить с ахеронцами на повторения в некодирующей ДНК.

— Но здесь идеальное сходство! Целые сотни пар — как это может быть совпадением?

Фрэнк теперь выглядел еще отрешеннее. Он взглянул на дверь, немного помолчал и наконец произнес:

— Я не вижу, чтобы они так сильно совпадали. Прости, просто не вижу, и все. Слушай, Энди, ты в последнее время чертовски много работаешь. И был в депрессии, верно ведь? С тех пор как Селена ушла?

Смит кивнул, ощутив, как у него сжимается все внутри. Он признал это еще несколько месяцев назад. Фрэнк теперь был одним из немногих, кто мог посмотреть ему в глаза.

— Ну, вот видишь. Депрессия имеет химическое воздействие на мозг, сам знаешь. Иногда это приводит к тому, что ты начинаешь видеть закономерности, которые не могут видеть другие. Это не значит, что их нет. Они есть, несомненно. Но так ли они существенны, действительно ли они что-то большее, чем простая аналогия или сходство… — Он посмотрел на Смита и немного помолчал. — Слушай, это не моя область. Тебе стоит показать это Амосу или отвезти в Ахерон и поговорить со стариком.

— Ага. Спасибо, Фрэнк.

— О нет, нет, не нужно. Прости, Энди. Наверное, мне не стоило ничего этого говорить. Это просто… ну, сам понимаешь. Ты провел здесь чертовски много времени.

— Ага.

И Фрэнк ушел.

Бывало, он засыпал прямо за столом. И даже делал часть работы во сне. Бывало, он мог уснуть и на пляже, завернувшись в пальто на мелкозернистом песке, убаюканный звуками набегающих волн. На работе он вглядывался в ряды букв и точек на экранах, вырисовывал схемы последовательностей, нуклеотид за нуклеотидом. Большинство их получались довольно точными. Корреляция между двумя основными схемами выходила крайне высокой — случайности здесь быть не могло. X-хромосомы человека четко показывали следы некодирующей ДНК далекого водоплавающего предка, кого-то вроде дельфина. В Y-хромосомах их не было, зато они совпадали с шимпанзе сильнее, чем X-хромосомы. Фрэнк в это будто бы не верил, но сомневаться не приходилось: все было видно на экране. Только как такое могло быть? И что значило? Как они стали теми, кем стали? Их природа определялась с рождения. Почти пять миллионов лет назад — когда шимпанзе и люди развились как отдельные виды от общего предка — древесной обезьяны. Окаменелый Inis geoffrensis[249], над которым работал Смит, жил примерно 5,1 миллиона лет назад. Около половины всех половых контактов орангутангов приходится на изнасилования.

Однажды ночью, закончив работу в лаборатории, он сел не на тот трамвай и уехал в центр города, сам не понимая, что делает, пока не оказался перед комплексом у крутого склона, где жил Марк. Поднявшись по лестнице вдоль склона, он сумел заглянуть прямо в его окна. У окна кухни стояла Селена — она мыла посуду и смотрела через плечо, разговаривая с кем-то. В свете ламп было видно, как шевелятся жилки на шее. Она смеялась.

Домой Смит пошел пешком. Путь занял около часа. Несколько трамваев проехали мимо него.

Уснуть в ту ночь он не мог. Он спустился на пляж и завернулся там в пальто. И только тогда уснул.

Ему приснился сон. По пляжу где-то в Восточной Африке, сгорбившись, шагал маленький волосатый двуногий примат. В небе светило предзакатное солнце. Теплая вода зеленовато сверкала у берега. В волнах резвились дельфины. Примат брел по мелководью. У него длинные мощные руки — эволюционировали, чтобы он мог драться. Быстрое движение — и он поймал дельфина, ухватив его за хвост и спинной плавник. Тот легко мог вырваться, но не стал. Это была самка; примат перевернул ее, спарился с ней и отпустил. Затем ушел и вновь вернулся, чтобы найти на мелководье дельфиниху, родившую двойню — самца и самку. Тут подоспели сородичи примата — они убили и съели обоих детенышей. А дельфиниха, отплыв от берега, родила еще двоих.