Избранные произведения. Том II

«Вчера соседская черная собачка совершила преступление, — доверительно обратился он к публике. — Стащила мой отборный прюфель! Я взял дубинку и выследил ее — она унесла прюфель в кусты и с наслаждением его грызла! Ох уж и отколотил я ее! Живого места не оставил! А тут, смотрю — откуда ни возьмись, еще одна такая же черная собачка, с моим прюфелем в зубах! Оказывается, я колотил не ту собачку! Неважно — я тут же исправил ошибку, огрел по спине второго пса и отнял у него свой прюфель!» — По-По исполнил несколько па своего причудливого танца:

«Я — По-По Прюфелегрыз, конкурент голодных крыс! За версту я прюфли чую — все найду и все стащу я, отниму их у детей, беспардонный прохиндей! В подземелье под замкóм прячет прюфли скопидом — мне преграды нипочем, голод служит мне ключом! Привлеченный ароматом, подкрадусь я воровато и устрою пир горой в разоренной кладовой! Снизу вверх и сверху вниз, я — По-По Прюфелегрыз!»

Комик продолжал эпическое повествование о своих победах и поражениях, воспевая вкусовые качества несравненного корнеплода и прерывая частушки неуклюжими прыжками и взбрыкивающим танцем. Он попробовал сделать сальто-мортале, но неудачно приземлился и некоторое время стоял на голове, размахивая руками и ногами, пока у него из карманов сыпались прюфели. Наконец, опустившись на четвереньки, выпятив обширный зад и принюхиваясь, как собака, он принялся лихорадочно собирать разбросанные по сцене прюфели. Собрав все до единого и засунув последний в рот, он вприпрыжку скрылся за занавесом, заслужив взрыв аплодисментов.

Публика продолжала шуметь, вызывая популярного клоуна на бис. По-По вернулся на сцену и прошелся по ней колесом — зрители одобрительно свистели, топали ногами и улюлюкали. Комик снова убежал. Загорелись люстры, начался антракт; зрители выходили в фойе и возвращались с закусками.

В зале снова наступила темнота. Зазвучал гулкий голос конферансье: «По-По отвлекся важным делом — матушка подала ему полную миску отборных прюфлей. Уверен, что он скоро вернется, чтобы сообщить нам о своих новых злоключениях. Но теперь маэстро Монкриф и его замечательная труппа выступят с программой из трех экзотических номеров, чтобы познакомить нас с чудесной страной волшебства и красоты! Позвольте представить вам знаменитую труппу Чародея Монкрифа!»

После вульгарных глупостей клоуна По-По, основанных на повседневных реалиях местной жизни, публика не была готова приветствовать каких-то инопланетных гастролеров и не выразила особого энтузиазма.

Монкриф выступил на сцену; его приветливая внешность и любезные манеры не вызвали у зрителей никакой симпатии. Шарлатан надел элегантный костюм из черного бархата и серый плащ с каймой, расшитой узорами из алхимических символов. Когда он с улыбкой поклонился публике, из зала донеслись несколько мяукающих и тявкающих возгласов.

«Уважаемые горожане Какса и жители благородных возвышенностей и плодородных равнин Бленкинсопа! Мне почти нечего сказать — кроме того, что мы благодарны за возможность выступить в «Треванионе», несомненно одном из лучших и роскошнейших театров Ойкумены! Предлагаю вам приобрести опыт неповторимых переживаний, увидев своими глазами магическое представление труппы Чародея Монкрифа! Оно говорит за себя и не нуждается в лишних вступлениях. Не буду больше вас задерживать!» — Монкриф с достоинством поклонился и покинул сцену.

Публика, теперь уже в какой-то степени заинтересованная, отозвалась жидкими хлопками и приготовилась оценить чудеса, на которые намекнул антрепренер.

Занавес раздвинулся, открыв взорам тропические джунгли с голографической проекцией лиловых гор на заднем плане.

Первая сцена была исполнена безукоризненно, вплоть до ее мрачного, леденящего кровь финала. Некоторое время зрители сидели молча, по-видимому не совсем понимая, как им следует относиться к столь необычной фантасмагории, но в конце концов отреагировали осторожными аплодисментами.

Занавес снова раскрылся — теперь сцена изображала идиллический пасторальный ландшафт. Номер начался с танца нимф в коротких белых юбочках и закончился роковым отчаянным падением ожившей статуи в тростники.

Опустилась постепенно мутневшая пелена, скрывшая от глаз трагическую картину на лугу. Аплодисменты были негромкими — зрители опять же не были уверены в том, как надлежало реагировать на непривычное представление. Монкриф снова вышел на сцену, встал перед занавесом и поднял обе руки, словно призывая к тишине и так уже достаточно молчаливый зал:

«Мы предложили вашему вниманию два номера из нашей программы. Рад видеть, что наши творческие усилия не пропали даром. Что такое искусство? Это передача эмоций посредством применения символов, понятных как творцу, так и тем, кто воспринимает его творение. Не сомневаюсь, что бленки остро переживают эмоции, послужившие основой для нашей фантасмагорической сюиты!