Избранные произведения. Том II

— Разве тебе недостаточно счастья на этой земле? — спросила ведьма. — Разве у тебя нет пригожей супруги и трех послушных дочерей? Разве покинула тебя сила, или амбары твои больше не ломятся от зерна?

— Мне нужен сын, чтобы не угас наш род, — уперся Бродич. — Я не желаю, чтобы после моей смерти пашни, пастбища и охотничьи угодья достались чужим людям!

— Подожди на крыльце, я погадаю, — колдунья исчезла, но вскоре вернулась:

— Мои карты говорят так: вы оба уже стары для того, чтобы родить доброго сына. То, что ты хочешь, называется просить добра у добра. Однако я могу выполнить твою просьбу, — ведьма усмехнулась и ловко поймала кошель с золотом. — Ты убьешь волка, сильного самца, сделаешь из его шкуры выворотку, и на этой выворотке, на голой земле, месяц будешь любить свою жену. Твоей жене раздобудь молока волчицы и незаметно подмешай в коровье молоко. Твоя жена родит мальчика, но его будут ненавидеть все в округе. Его будут ненавидеть, его непременно убьют в отрочестве.

— Как же мне поступить? — опечалился гость.

— Тебе следует выбрать, — сквозь трубочный дым сверкнула глазами тетка. — Либо вы его отнесете в лес, либо его прикончат соседи. Мое гадание говорит, что в лесу он непременно выживет.

— И когда же мне его отнести в лес? — убитым голосом спросил племянник.

— Когда станет невмоготу. Завернешь его в туже волчью шкуру и будешь нести, покуда хватит сил. Не послушаешь меня — накличешь гибель.

— А что же будет потом? — Бродич даже осип от волнения. — Видишь ли ты, вернется ко мне сын или нет?

— Это мне неизвестно, — сказала колдунья и захлопнула перед носом племянника дверь. — Ты ведь просил сына, а теперь, кажется, намерен попросить и внуков?

Селянин вернулся домой в унылом расположении духа. Очень долго они с женой не могли найти верное решение, но, в конце концов, согласились, что для счастья достаточно порой мига, а грусть точит нас полжизни.

Когда родился мальчик, неприятности посыпались, как град небесный. Малыш не рос явным уродом, но был действительно не похож на соседских детей. Зрачок имел черный, вполглаза, а на ногах и плечах с самого нежного возраста — жесткий волос. Смотрел хмуро, пристально, и почти от рождения взглядом умел гасить свечи. Такие же груднички, да и детишки постарше, лет до трех, заходились в рыданиях, когда его видели. Монахинь из соседнего монастыря трясло, когда Бродич по праздникам со всей семьей посещал монастырский храм. Раньше радовались дарам, а теперь только и ждали, когда он покинет подворье.

— Страшила, страшила, — шептались глупые бабки на рынках, и присказки эти мигом подхватывала детвора.

Все и в лице малыша, и в теле было соразмерно и правильно, однако даже отца иногда пробирала дрожь, когда он глядел на профиль маленького сына. С бумажными и деревянными куколками мальчик не играл, а откусывал им головы. Другие игрушки тоже ломал или швырял в огонь. Сам огня сторонился, ночами не хныкал, как другие дети, а подвывал тоненько. Когда зубки резались, так подвывал, что с цепи сорвались и сбежали лютые кобели, охранявшие амбар.

Зубки крепкие прорезались, дважды палец взрослым родственничкам прокусывал.

— Страшилу везут, страшилу! — хихикали за заборами злые дети горожан, остерегаясь угодить под плетку боярина.

Четыре ближайших года превратились в сплошную череду страданий. У соседа погибло стадо, затем сильный град побил фруктовые сады. Через месяц в соседней крайщине сгорел храм. Люди шептались по закоулкам. В лесу завелись разбойники и принялись воровать девушек. Однажды напали разбойники на подводу, где старшая дочь боярина ехала. И вот странно — иных повязали, а кого и прирезали, а дочь боярина словно не заметили. Снова повод появился у дураков шептаться…

Следующий год ознаменовался бешеным разливом реки, сносом плотины и гибелью виноградников. Впрочем, чудесным образом, виноградники Бродича уцелели. Затем в реке утонули трое детей. Летом молния разбила колокольню, а осенью одновременно случились две напасти. С юга на страну напали полчища саранчи, чего не случалось уже сотню лет, а с севера накатила оспа. Стоило стонущим крестьянам избавиться от этих напастей, как на скотину напал мор. Соседи боярина смотрели хмуро, все гадания указывали, что причина бед находится в доме над рекой.

— Страшила, страшила порчу на край наводит! — бормотали в лавках. Уже не скрываясь, пересказывали, как бегает четырехлетний малец по боярскому двору, и там, где пробежит, цветы и трава гибнут. К двум старшим дочкам Бродича сватались уже видные женихи, да враз схлынули.

Позорно получилось.

— Ему скоро пять лет. Пора отдать мальчика лесу, — сказал Бродич, когда в доме побывал сам настоятель и с ним целая делегация от города. Увидели они, что цветы не гибнут, дом — полная чаша, иконы на месте и обряды соблюдаются. Собак вот только в доме нет, сбежали все псы…

— Сил нет больше, — согласилась жена. — Уноси его, отец.

Глава 22

Сильнее всех — владеющий собой.

Сенека

Птица

— Селен, твое мнение? — центурион сопит в наушниках.