Избранные произведения. Том III

Будучи столь же безусловным патриотом, Черчилль берет проект на рассмотрение и, не скрывая его утопического характера, требует мнения своего правительства, которое заседает практически постоянно. Правительство относится к идее благосклонно, и, пока оно обсуждает точные формулировки, в тринадцать тридцать де Голль звонит по телефону Полю Рейно из кабинета премьер-министра.

— Я рядом с Уинстоном Черчиллем. Готовится что-то неслыханное для единения двух стран. Черчилль предлагает учреждение франко-британского правительства, — говорит он и, увлеченный своим желанием убедить, добавляет: — Только подумайте, господин председатель, вы могли бы возглавить франко-английский кабинет!

При этих словах Черчилль машет рукой, чтобы умерить его пыл.

На другом конце провода Рейно отвечает:

— Я согласен. Это единственное решение, но надо действовать масштабно, а главное — быстро. Это вопрос минут, поскольку здесь брожение. Перезвоните мне, как только сможете.

В шестнадцать часов де Голль передает текст, одобренный лондонским кабинетом и записанный Рейно карандашом под диктовку. Вот основные положения:

«Отныне Франция и Великобритания — уже не две нации, но единая и нерасторжимая франко-британская нация.

Будет составлена конституция Союза, предусматривающая общие органы…

Каждый французский гражданин немедленно получит английское гражданство. Каждый британский гражданин становится французским гражданином.

В течение войны будет создано единое военное правительство для высшего руководства боевыми действиями. Руководство будет осуществляться из места, которое будет сочтено наиболее приспособленным для ведения операций.

Все силы Великобритании и Франции — сухопутные, морские и воздушные — будут отданы под высшее командование…»

— Приезжайте как можно скорее, — сказал Рейно де Голлю.

Беседа была перехвачена службой прослушивания, которая подала рапорт генералу Лафону, а тот в свою очередь поспешил ознакомить с ним маршала Петена.

Совет министров Франции собирается в семнадцать часов. Британское предложение не встречает у министров никакого отклика. Рейно — единственный, кто его защищает. Тогда вновь возвращаются к вопросу об остановке боевых действий.

Тут Жорж Мандель вмешивается в обсуждение и заявляет, что надо положить конец неспособности совета к управлению. И дает понять, что в этом совете представлены две группировки: храбрецы и трусы. Его речи не проливают бальзама на дискуссию. Рейно, чувствуя себя в явном меньшинстве, закрывает заседание, заявив, что ему надо переговорить с президентом республики наедине.

Становится ясно: он подает в отставку. Но с каким исходом? Он ждет, надеется, предполагает, что, как это часто бывает во время министерских кризисов, президент республики оставит его на должности, поручив сформировать новое, более однородное правительство, удалив таким образом самых слабых его членов. Но самым слабым оказывается сам Альбер Лебрен, не обеспечивший председателю совета никакой поддержки. Он просто принимает его отставку. Выйдя от него, Рейно говорит:

— Мы неизбежно катимся к кабинету Петена. Главное, чтобы в Министерство иностранных дел не пролез Лаваль.

В двадцать один час сорок пять минут маршал выходит из особняка на бульваре Вильсона и с помпой, благодаря стараниям генерала Лафона — полицейская машина, эскорт мотоциклистов, — отправляется к президенту республики, у которого находится Рейно. Маршал входит, держа в руке машинописный листок со списком своих министров.

Несчастье свершилось.

Со своей стороны, генерал де Голль в сопровождении неизменного Спирса прилетает на самолете, предоставленном в его распоряжение Черчиллем, и в двадцать один час тридцать минут высаживается в Мериньяке. Прибыв в префектуру на улице Виталь-Карл, он узнает, что уже не является министром.