Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Боюсь, что ты не сумеешь править парной упряжкой, — сказал я, поддразнивая его. — Ладно уж, завтра с утра я выучу тебя держать вожжи.

— А ты зря экономишь десять эре на касторке, надо беречь здоровье, — ответил он.

Так мы шутили и смеялись друг над другом. Вечером капитан подошел ко мне и сказал:

— Я не хотел вас затруднять и попросил вашего друга отвезти дам, но фрекен Элисабет хочет ехать с вами.

— Со мной?

— Она говорит, что давно вас знает.

— Но ведь и мой друг — человек надежный.

— Разве вы против?

— Нет, нисколько.

— Вот и прекрасно. Тогда поезжайте.

Тут я подумал: «Эге, они все-таки предпочли меня, потому что я изобретатель и моя пила отлично работает, а если мне еще получше одеться, я буду выглядеть вполне прилично, быть может, даже блестяще».

Но Фалькенбергу капитан объяснил дело по-друго му, и все мои тщеславные домыслы сразу рухнули. пастор просил фрекен Элисабет привезти меня, потому что хочет снова предложить мне наняться в работники. Так они договорились.

Я долго раздумывал над этим объяснением.

— Если ты согласишься работать у пастора, мы не сможем вместе наняться на железную дорогу, — сказал Фалькенберг.

И я ответил:

— Нет, я не соглашусь.

XXIII

Дамы выехали ранним утром в закрытой коляске. Поначалу было довольно свежо, и мое шерстяное одеяло очень мне пригодилось, — я то укутывал им ноги, то накидывал его на плечи.

Я ехал той же дорогой, по которой мы с Фалькен бергом пришли сюда, так что места были знакомые: вон усадьба, где Фалькенберг настраивал пианино, вон вто рая, а вот здесь над нами пролетели гуси… Взошло солнце, стало тепло, час проходил за часом; у развилины дорог дамы постучали в стекло и сказали, что пора обедать.

По солнцу я видел, что обедать им еще рано, хотя для меня — самое время, потому что мы с Фалькенбергом обычно обедали в полдень. И я поехал дальше.

— Что же вы не останавливаетесь! — крикнули дамы.

— Да ведь вы обедаете в три… Вот я и подумал…

— Но мы проголодались.

Я съехал на обочину, в ыпряг лошадей, задал им корму и напоил их. Как странно, неужели эти женщины решили обедать раньше времени ради меня?

— Пожалуйте сюда! — крикнули мне.

Я не хотел их стеснять и остался подле лошадей.

— Ну что же вы? — спросила фру Фалькенберг.

— Если уж вы так любезны, уделите мне кусочек, — сказал я.

Они стали наперебой потчевать меня, и им все каза лось мало; откупоривая бутылки, я выпил немного пива, и этот пикник у дороги запомнился мне на всю жизнь. На фру Фалькенберг я избегал смотреть, чтобы не смущать ее.

Дамы болтали меж собой и время от времени ласково обращались ко мне. Фрекен Элисабет ска зала:

— Правда, приятно закусить вот так на свежем воз духе? Как вы находите?

Она не сказала мне «ты», как раньше.

— Для него это привычно, — заметила фру Фалькен берг. — Он каждый день обедает в лесу.

Ах, этот голос, эти глаза, эта нежная женственная рука, которая протягивала мне стакан…

Я тоже мог бы рассказать кое-что интересное о том, как живут люди на белом свете, поправить их, когда они болтали всякий вздор, понятия не имея, как ездят верхом на верблюдах или собирают виноград.

Но я поспешил кончить еду, взял ведро и пошел за водой, чтобы еще раз напоить лошадей, хотя надобности в этом никакой не было; дойдя до ручья, я уселся на берегу.

Немного погодя фру Фалькенберг крикнула мне:

— Подите, пожалуйста, к лошадям! Мы хотим на рвать хмеля или каких-нибудь красивых листьев,

Но когда я подошел к коляске, они передумали, по тому что хмель уже осыпался, а рябины и красивых листьев не было.

— В эту пору лес совсем голый, — сказала фрекен. И спросила, пристально глядя на меня: — Послушайте, ведь здесь нет кладбища и вам негде бродить?

— Кажется, нет…

— Как же вы обходитесь?

И она рассказала фру Фалькенберг, что я такой странный, каждую ночь ходил на кладбище и разгова ривал с мертвецами. Там-то я и придумывал все свои машины.

Я не знал, что на это сказать, и спросил, как здоро вье Эрика.

— Помнится, лошади понесли, он расшибся и харкал кровью.

— Ему лучше, — коротко ответила фрекен. — Но не пора ли в путь, Ловиса?

— Можем мы ехать дальше?

— Когда вам будет угодно, — ответил я.

И мы поехали.

Час проходит за часом, солнце клонится к закату, свежеет, тянет сыростью: понемногу поднимается ветер, начинает падать мокрый снег. Остаются позади приход ская церковь, лавки, хутора.

И вдруг мне стучат в стекло.

— Не здесь ли вы катались ночью на чужих лоша дях? — спрашивает фрекен со смехом. — Вообразите, до нас дошел слух об этом.

Обе дамы принялись смеяться.

Я ответил, нимало не смутившись:

— И все же ваш отец хочет взять меня в работники, не так ли?

— Так.

— Ну, раз уж мы заговорили об этом, позвольте вас спросить, фрекен, откуда ваш отец узнал, что я работаю у капитана Фалькенберга? Ведь вы, кажется, сами уди вились, когда меня увидели?

Она подумала немного, взглянула на свою подругу и ответила:

— Я написала об этом домой.

Фру Фалькенберг опустила глаза.