Избранные произведения в 2 томах. Том 2. Тень Бафомета

Ого! — подумал он, с интересом разглядывая витрину. Вот это новость! Ба, какая работа! И к тому же, как уверяет вывеска, отечественные изделия. Ну-ну… То-то возрадуются наши патеры. Странно только, что никто из них словом не обмолвился про эту лавку. Гм… Видать, еще не проведали. Сюрприз…

И, задумчиво свесив голову, он проследовал в башню к своим любимым колоколам.

Действительно, истинным сюрпризом для духовных лиц оказался магазин церковной утвари, открытый в партере дома на углу Кафедральной и Монастырской. Весть о появлении новой фирмы привела всех в странное возбуждение — неведомо почему об этом не очень примечательном факте сразу заговорили со значением и интересом. Возможно, причиной всеобщего возбуждения послужило место, выбранное под магазин: обширное шестикомнатное помещение с громадными, чуть не до второго этажа окнами-витринами и прекрасным застекленным эркером, расположенным напротив церковной башни с часами. О самом доме несколько лет уже кружили нелестные слухи: проживавшие по соседству обитатели улицы Кафедральной в один голос твердили, что в угловом доме водится нечистая сила. Потому, вероятно, последний его владелец, некто Раклинский, ловкий и оборотливый книгопродавец, вынужден был пять лет назад убрать из проклятого места свою лавку и перебраться на Замковую. С того времени негостеприимное помещение пустовало, защищенное спущенными и запертыми на замок железными шторами. Павел Хромоножка оказался первым смельчаком, дерзнувшим после пятилетнего перерыва занять скомпрометированный призраками этаж, да еще с явным намерением обосноваться в нем надолго. Ничего удивительного, что толпа набожных прихожан и просто зевак моментально осадила лавку, пытаясь проникнуть за стеклянные витрины взглядами, исполненными сомнения и любопытства.

А внутри тем временем кипела работа. Хозяин, видимо, желал как можно скорее подготовить магазин к приему клиентов, лихорадочная спешка заметна была в его движениях и командах, на высокой визгливой ноте отдаваемых двум смазливеньким, смахивающим на ангелочков приказчикам.

Потешное зрелище представлял из себя пан Хромоножка. Среднего роста, временами казавшийся почти маленьким, с торчащей кверху лопаткой, с растрепанным чубом и обвислыми усами, в длинном, бурого цвета рабочем халате, он метался по залу неуклюжей ковыляющей побежкой, приволакивая короткую ногу. По лицу хозяина фирмы, оливково-серому, изборожденному глубокими морщинами, пробегал нервный тик, особенно заметный возле левого глаза, который то и дело жмурился с коварно-добродушным видом. Именно этот постоянный прижмур сообщал его физиономии выражение издевки, подавляемой мощным усилием воли, доминирующей над всеми эмоциями этого странного субъекта.

Пан Хромоножка пребывал в отменном настроении: улыбка удовольствия не сходила с его сочных чувственных губ, сильно выдвинутых вперед. Подобно ткацкому челноку, неустанно сновал он между прилавком, конторой и боковыми помещениями вправо и влево от приемной залы, мурлыча какую-то неопределенную мелодию фальцетиком, настроенным на самый высокий тон. Чувствительное ухо после напряженного вслушивания могло различить в ней два контрастных мотива: один развеселый и удалой, другой — похожий на похоронный марш. Песенка Хромоножки отзывала поминками.

— Эй, ребята! — закричал он, прерывая арию. — Поосторожней там, с этим переносным алтариком. Гжесек, черт тебя побери, неси аккуратней! Все крылья ангелочкам пообломаете, дьяволы косорукие! Резные крылышки, настоящая позолота!… Эй, Петрик, отодвинь-ка образ чуть правее, подальше от большого креста, а то он все личико Мадонне перецарапает! Вот так! Теперь хорошо. Святого Антония и святого Франциска по бокам поставьте. Так. Пускай украшают фланги. Прекрасно! Пошли дальше. Статую святой Вероники, вон ту, из липового дерева, на постаменте и с ручками, да, эту самую, поднимите наверх. Осторожней, Петрик! Смотри, платок не вырви у нее из рук! Платочек нежный, из резного кружева, знал бы ты, бездельник, во что он мне обошелся! На черта она без платка годится! Ничего там не поправляй, не надо передвигать, а то она сверзится вниз!

Статуи наконец уставились. Молодцы с дрожащими от напряжения руками, отдуваясь, сползли со стремянки.