Избранные произведения в одном томе

Снаряжение же английского пехотинца легким нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Отягощенный тяжелыми ботинками и стальной каской, он вынужден был тащить увесистый ранец на спине, сумку на боку и противогаз на груди. Снаряжение закреплялось бесчисленной паутиной лямок с бронзовыми застежками на концах. Наказание за то, что какая-то пряжка или пуговица начищена недостаточно хорошо, бывало более строгим, чем за неуспехи в стрельбе или полевых занятиях. Винтовка «Ли-Энфилд» с примкнутым штыком добавляла еще десять фунтов. По сути дела, экипировка не изменилась по сравнению с той, какая была во время Первой мировой войны, показавшей ее полную непрактичность.

Сгибаясь под тяжестью снаряжения, солдаты не могли быстро перемещаться из одного места в другое. Войска зависели от грузовых машин и хороших дорог. Для того чтобы оправдать эти ограничения, английские военачальники заверяли своих солдат, что и перемещения противника будут так же стеснены. Японцы отказались следовать этим ограничениям. По словам одного английского офицера:

«Перед войной мы проводили маневры. Полковник или бригадир говорил нам, показывая на карту: «Так, здесь густые джунгли, а здесь мангровое болото. Это мы можем исключить. Нас заботит только главная дорога».

Именно на этом и была основана вся наша стратегия. Мы постоянно придерживались дорог. Но однажды я зашел в мангровое болото и нигде не провалился в грязь больше чем по щиколотку».

Винтовка «Ли-Энфилд номер 1», бывшая на вооружении английской армии в 1940 году, теперь является антикварной редкостью. Обладавшая оптимальной прицельной дальностью приблизительно в 400 ярдов, она предназначалась для позиционных сражений Первой мировой войны и была совершенно непригодна для стрельбы в упор, характерной для войны в джунглях. Ветераны союзных войск, участвовавшие в Малайской кампании, с уважением отзываются о 8-миллиметровом пистолете-пулемете, которым была вооружена японская пехота, поливавшая противника дождем пистолетных пуль, и 50-миллиметровом миномете с расчетом из двух человек, пускавшим 10-фунтовую мину на сто с лишним ярдов. У них в памяти также навсегда остались небольшие цилиндрические ручные гранаты, с высокой эффективностью применявшиеся японскими солдатами. Хотя впоследствии эти виды оружия были заменены новыми, более тяжелыми моделями, они оказались именно тем, чем надо, чтобы ошеломить и разгромить голодную, плохо вооруженную английскую армию. Особенно если учесть, как часто японская пехота, умело пользуясь тактикой просачивания через боевые порядки, оказывалась на флангах и в тылу.

Вместе с началом наступления в Малайе японские войска 8 декабря вошли в Гонконг, британскую колонию в Китае. Вскоре английский парламент услышал о том, как с 50 связанными офицерами и рядовыми японцы зверски расправились штыками. И это был. не единичный случай; больше того, все это осуществлялось совершенно хладнокровно. Обслуживающий персонал и 150 раненых Александрийского госпиталя в Сингапуре провели целую ночь в помещении, настолько тесном, что они с трудом поместились стоя, а наутро их вывели во двор и убили. Редчайшим событием явилось то, что 15 февраля 1942 года генерал-лейтенант Ямасита посетил Александрийский госпиталь и принес извинения за побоище, произошедшее в предыдущий день.

Японские войска, где бы они ни появлялись, были одержимы нечеловеческой жаждой убивать. Как правило, жертв закалывали штыками — это был самый дешевый и быстрый способ; но также людей расстреливали из пулеметов, а иногда сжигали или закапывали живьем в землю. Женщины и дети, монашки и грудные младенцы, священники, врачи и медсестры — все становились жертвами японского террора. Как это уже выяснилось несколько лет назад в Китае, политика террора поддерживалась на самом высоком уровне. Другой особенностью этой политики было полное пренебрежение по отношению к пленным. За время войны в японских лагерях умерло 27 процентов английских и американских военнопленных в сравнении с 4 процентами, погибшими в немецких и итальянских лагерях.

После войны Ямасита был повешен за военные преступления. «На самом деле я виноват в том, — сказал он адвокату, посетившему его в тюрьме в Маниле, — что мы проиграли войну». Он также мог бы сказать, что виноват в низвержении иллюзий о господстве белого человека в Азии. О том, каким ударом это явилось для сознания англичан, можно судить по послевоенным мемуарам генерала Персиваля, военачальника, которого Ямасита разгромил под Сингапуром. Английский генерал не мог поверить, что его войска, насчитывавшие не менее 100 000 человек, были побеждены японской армией численностью всего в 30 000 человек. Он писал: «Безопаснее сказать, что у них [японцев] в Малайе было 150 000 человек, хотя некоторые японские документы позволяют предположить гораздо большую цифру».

Безопаснее?