Избранные произведения в одном томе

— Ну вот, в конце концов, мы заслужили репутацию взбалмошных мальчишек, и нам было строжайше запрещено брать с собой томми под каким бы то ни было предлогом. Я не был особенно огорчен, потому что томми — довольно требовательные существа. Они желают жить так, как будто мы находимся все время в казармах. Я питался птицей и варил себе кашу из крупы, но мои томми непременно желали иметь свой фунт свежего мяса, пол-унции того и две унции другого, а если нам случалось пробыть четыре дня в джунглях, они приходили и приставали с табаком. Я говорил им: «Я могу вам дать бирманского табаку, но я не могу держать у себя в рукаве маркитантскую лавочку». Но они с этим не считались. Они желали иметь все деликатесы сезона — и ничуть не смущались требовать их.

— Вы были одни, когда вам приходилось иметь дело с этими людьми? — спросил Кливер, глядя на Инфанта. Им овладели новые мысли, которые, по-видимому, мучили его.

— Разумеется, один, если не считать москитов, они были почти такой же величины, как люди. Когда пришла моя очередь лежать догго, я начал искать, что бы мне делать. Я был в большой дружбе с одним человеком по имени Хиксей, служившим в полиции; это был лучший человек, который когда-либо жил на свете, первоклассный человек!

Кливер одобрительно кивнул головой: он понимал, как надо ценить энтузиазм.

— Между нами была такая крепкая дружба, как между ворами. Под его командой было насколько конных стражников — удалых малых, вооруженных саблями и карабинами. Они ездили верхом на крепких и коренастых бирманских пони с веревочными стременами, на красных седлах и с красными уздечками. Хиксей посылал мне обычно шестерых или восьмерых из них — сущие маленькие дьяволы, сердитые, как горчица. Но они слишком много рассказывали своим женам, и все мои планы раскрывались раньше времени, пока я не придумал назначать им на ночь ложные маршруты, а утром вести их в совершенно ином направлении. Тогда нам удавалось захватить глупого даку до завтрака, и это для него было очень чувствительно. Хлинедаталоне — очень угрюмая страна; сплошные бамбуковые джунгли, среди которых вьются тропинки около четырех футов шириной. Даку знали все эти тропинки и бросались на нас из-за угла, но и конные полицейские знали эти тропинки не хуже самих даку, и мы устраивали на них облаву, загоняя то туда, то сюда. Если только нам удавалось спугнуть их, люди верхом на пони всегда имели преимущество в борьбе с пешими. Мы поддерживали во всей стране полный порядок в течение месяца. Потом мы захватили боха Нагхи, Хиксей, я и один гражданский чиновник. Это было очень забавно!

— Мне кажется, я начинаю немного понимать, — сказал Кливер. — Вам доставляло удовольствие наводить порядок и сражаться?

— Еще бы! Нет ничего приятнее, чем удавшаяся экспедиция, когда ваши планы исполняются, ваши сведения оказываются точными и правильными и весь суб-чиз, — я хочу сказать, все дело — разрешается, как формулы на черной классной доске. Хиксей собрал все сведения относительно боха. Он сжигал деревни в пятнадцати милях от нас и поджидал подкрепление. Нам же удалось раздобыть тридцать конных стражников и окружить их раньше, чем они принялись грабить и жечь вновь отстроенные нами деревни. В последнюю минуту один гражданский чиновник, приехавший сюда из Англии, решил, что он тоже может принять участие в нашем предприятии.

— А кто это был? — спросил Невин.

— Его звали Деннис, — медленно произнес Инфант. — И больше я ничего не скажу о нем. Теперь он стал лучше, чем был тогда.

— Но сколько же лет было этому гражданскому чиновнику? — сказал Кливер. — Действие развивается само собой.

— Ему было тогда около двадцати шести лет, и он был страшно умен. Он знал множество всяких вещей, но мне кажется, он не обладал достаточным хладнокровием для борьбы с дакоитами. Однажды мы подошли к самой деревне, где расположился бох Нагхи, и простояли до самого утра, не производя большого шума. Деннис явился вооруженный до зубов — два револьвера, карабин и еще разные вещи. Я разговаривал с Хиксеем относительно того, как расставить наших людей, когда Деннис втиснулся на своем пони между нами и сказал: «А что же я буду делать? Что мне делать? Научите меня что делать, товарищи!» Мы не сразу обратили на него внимание, но его пони вздумалось укусить меня за ногу, и я сказал: «Отодвинься немного, старина, пока мы не договоримся относительно атаки». Но он в сильном возбуждении все напирал на нас и, потрясая своими вожжами и револьверами, говорил: «Ах, Боже мой, Боже мой, Господи! Что же я должен делать, как вы думаете?» Он был смертельно напуган, а зубы его стучали, как в лихорадке.

— Я симпатизирую гражданскому чиновнику, — сказал Кливер. — Продолжайте, молодой воин.