Избранные произведения в одном томе

От одного из самых сильных толчков у нас надломилась верхушка грот-мачты. Оставшись висеть на одном канате, она с минуты на минуту могла рухнуть нам на голову. Никто не отваживался подняться туда, чтобы столкнуть ее в море. Ярость ветра была такова, что сорвала бы с реи и человека, самого сильного и крепкого.

И тут на палубе появился боцман Аньелло. Увидя, в чем дело, он бросился к вантам. Я понял, что этот человек идет на верную смерть, и догнал его в тот момент, когда он уже ухватился за ванты.

— Несчастный, что ты делаешь? — закричал я ему. — Не видишь разве, что там смерть?

Он посмотрел на меня глазами, в которых горело какое-то странное пламя, глазами безумного, и грустно улыбнулся.

— Смерть!.. — воскликнул он хриплым голосом. — Ты думаешь, Аньелло ее боится? Пусти, Катрам, и, если я умру, помни обо мне.

Он резко оттолкнул меня и стремительно вскарабкался по вантам; и пока он поднимался, я слышал, как он смеется — от этого смеха меня пробирала дрожь.

При ярком свете молнии я увидел его на верхушке мачты, борющимся с ветром, который старался сбросить его в пенящуюся пучину, и уворачивающегося от обломка мачты, который в опасной близости раскачивался рядом с ним.

Что случилось потом? Наступившая темнота не позволила мне видеть подробности, но вдруг среди свиста ветра и рева океана раздался жуткий крик, и я увидел неясную массу, стремительно упавшую сверху и рухнувшую в волны. Боцман Аньелло упал вместе с обломком, и море поглотило обоих!..

Папаша Катрам остановился: он был бледен, и на его морщинистом лбу проступили крупные капли пота. Вдруг он снова прислушался, склонившись в сторону бакборта, и еще больше побледнел. Мы тоже прислушались. Иллюзия это была или что другое, но с моря словно бы донесся крик человека.

— Вы слышали? — спросил боцман Катрам взволнованным голосом.

— Я ничего не слышал, — ответил капитан.

— Однако!..

— Ты просто принял скрип дерева за крик. Продолжай, папаша Катрам, мне любопытно знать, чем закончилась твоя история.

— Странная вещь, — снова начал старый моряк, говоря словно про себя. — У меня все время в ушах этот истошный крик, этот крик, который кажется мне последним прости моего друга детства! Бедный Аньелло! Кто знает, какая мысль пришла ему в голову в тот момент, когда он рухнул в океан!..

Все наши усилия спасти этого несчастного были напрасны. Ураган увлекал нас на восток с неодолимой силой, и друг мой нашел в волнах свою смерть, которую с таким упорством искал.

С того дня я начал испытывать мистический страх, и меня мучили угрызения совести. Если бы я помешал ему взобраться на мачту, он был бы, наверное, жив. Будь проклята эта ночь!.. В ушах моих все время звучали слова, которые он сказал мне за несколько дней до смерти: «Катрам, ты веришь, что мертвые возвращаются?»…

Когда ночью я спускался в трюм, я видел перед собой его тень, более черную и густую, чем темнота трюма, я слышал странные вздохи и шорохи, когда оставался один, звон стаканов и бутылок на своем столе, а койка моя качалась, даже если море было совершенно спокойно. Однажды ночью я почувствовал, как чьи-то ледяные губы прикоснулись к моему лбу и в лицо мне повеяло холодом. И все время приходила на ум эта фраза: «Мертвые возвращаются».

Так прошло два месяца. Мы добрались до английских берегов и снова отправились к американским с грузом хлопка.

Как-то вечером, когда мы находились неподалеку от того места, где утонул бедный Аньелло, я, спустившись в трюм, отчетливо услышал крик, донесшийся из глубины океана. Это был тот самый крик, который раздался среди урагана два месяца тому назад, крик, который издал Аньелло в момент, когда рухнул с мачты.

Потрясенный, я поднялся на палубу и направился на нос, движимый таинственной силой. Ночь была мрачная. Дул сильный ветер, и море яростно билось о борта.

Неожиданно в одном кабельтове от нашего судна я увидел на поверхности океана бурное колыхание пены. Завороженный, я устремил свой взгляд туда. И вдруг из пены показался обломок мачты, на котором висел вцепившийся в него человек.

Видение поднялось над волнами, и я отчетливо различил боцмана Аньелло, покрытого ракушками и морскими водорослями. Он глядел на меня несколько мгновений, потом сделал правой рукой как бы приветственный жест и погрузился в середину светящегося круга, который отчетливо выделялся в темноте.

Вы скажете, что в этот момент я спал или что у меня были не все дома, или что глаза мои плохо видели; но я вам отвечаю: нет! Я бодрствовал, как и сейчас, к тому же ветер дул ледяной и не позволил бы даже задремать на ногах, и я не выпил в тот день ни капли.

Я стоял, как пригвожденный, на полубаке, безумный от ужаса, устремив глаза на ревущий океан, и мне казалось, что я снова сейчас увижу мертвеца, а в ушах моих звучал погребальный колокол.