Избранные произведения в одном томе

Звонок телефона. Берет трубку.

— Алло, Катя?.. Я сейчас в Эрмитаже, отсюда неудобно говорить… Тьфу!.. Ой, прости, совсем замотался, я только что пришел из цеха, я страшно устал, сейчас еще надо успеть на почтамт телеграмму дать… Ну и черт с тобой… (Бросает трубку.)

Звонок телефона. Берет трубку.

— Костя… да я… выезжаю… (Кладет трубку, засыпает.)

* * *

Товарищи! Ну кому-то же интересно, что человек уже месяц не пьет, не ест хлеба и сахара, делает зарядку, отжимается от пола на кулаках, висит на перекладине, издевается над собой. Кто-то будет об этом говорить? А сидение дома по вечерам. Кто-то будет это отмечать? А то, что ни одной знакомой, никаких интриг, прогулок и лунных ночей — об этом будет какая-нибудь статья?

Товарищи! Больше внимания друг другу.

* * *

Давайте переживать неприятности по мере их поступления.

* * *

Во дворе съемочная группа. Крики: «Михаил Михайлович! Ну Михаил Михайлович». Я спешу, выскакиваю во двор. Подходит соседка.

— Миша, у тебя есть свободная минутка?

— Для вас, Майя Матвеевна, всегда.

— Застегни брюки, пожалуйста.

* * *

— Дорогой Миша! Ваши произведения должны быть на солнце, а вы — для здоровья — в тени.

* * *

Каждый ледокол имеет право на льдину.

* * *

По тому, как он плевал, сморкался и икал за столом, было видно, что он старается держаться прилично.

* * *

Не надо за меня. Пей за себя. За свое здоровье. За свое хорошее настроение, за свое внимание и заботливость. За свои удачи. За свою работоспособность — для меня.

* * *

Я внезапно оделся красиво. Выпил. Вспомнил двух лучших людей на этой земле. Подумал о себе хорошо. От этого стало грустно. И стал ждать, с кем бы поговорить.

Наша команда

У нас своя команда. Она в шубе и сапогах, я в болонье и валенках… Дошли с моей родной до дорожки. Она первая на тысячу пятьсот метров, в искусственной шубе и сапогах. Я на три тысячи ушел от всех и весь в болонье. Смерч на дистанции.

Меня раззадорить, раздолбать, дать родной пейзаж, любимые трамвайные крики — уйду на шесть кругов, с чемоданами, в пальто, и еще дам двойной ритбергер и наш тройной Сидоров с уходом штопором вбок и завершающим криком на дистанции.

Она, с сумкой, полной продуктами, обошла Стин Кайзер и Улее Кее Днестру, накормила детей, постирала, подогрела и была такова в течение часа обеда, двигаясь по прямой вперед и назад и одновременно вращаясь по и против часовой стрелки.

Наш человек с этажеркой и бидонами мчался по лыжне, потом случайно попал на лед. На четыре круга впереди всех, в ботах, под аплодисменты занял очередь в ларек, дождался, пока займут за ним, летя домой за деньгами, вырвался из-за поворота, ухнул вниз, наказал четверых бобслеистов из ФРГ, успел к ларьку и обратно, с полным чайником, по сильно пересеченной местности, через кабель, канавы, горы песка и вброд между домами, с голландским сыром и докторской колбасой в боковом, с петрушкой в пистончике и двумя поллитрами, бьющими по ногам, с портфелем сзади и транзистором на шее. Ветром от него был сбит с ног чемпион Европы прославленный Эрхард Келлер — двадцать восемь лет.

Нас за минуту собирается тысяча в определенной точке, в определенное время, к открытию… Пожилые люди преодолевают многие километры при плохой погоде, при сильном встречном ветре, с четырьмя сотнями пустых бутылок в трех огромных наволочках, прогнувшись назад, уверенно обходя представителей восемнадцати стран, в том числе скандинавов, признанных фаворитов, и, не разрушив ни одно горлышко, двойным ритбергером и тройным Сидоровым, с прощальным штопором вбок и затухающим криком на дистанции мечут посуду в амбразуру пункта ПППП (приемный пункт пустой посуды), не оставляя никаких надежд соперникам.

Трое наших в понедельник, опоздав на круг, обогнали и сдули пену на девятнадцатилетнего студента из Ванкувера, поставили кружки и уже пылят вдали, теряя очертания и давая план… Приходим к финишу, так и не отдав всего, на что способны, но взяв все, что можно было на дистанции пути, обнаруживая вечную форму, многолетнюю спортивную злость, великолепную агрессивность и уважение к инвентарю.

Высоко прыгаем, потому что хороший толчок получаем. Быстро бегаем, потому что не на результат, а за результатом. Берем максимальный вес, чтоб не прогадать, и на максимальное расстояние с максимальной скоростью в преддверии автобуса, который тут должен быть, но его нету.

Так и несемся — кадр за кадром, кудря за кудрей, пакет с пакетом. Ухо в ухо, глаз в глаз! Ишь ты! Ну ты! Что ты! Куда там…

Ранняя пташка

А я с утра уже…

Ох, люблю я с утра!..

Эрли Бёрд, ранняя пташка, — это я.

Как идет!

Сначала колом, потом соколом, потом мелкими пташками.

С утра ее возьмешь, всю ломоту снимает.

Итальянский коньяк привез наш советский товарищ, «Шпок» называется.

Это да!

Шпокнули мы по первой — сразу стала голова проясняться.

Шпокнули по второй — голова ясная, как стеклышко!

Шпокнули по третьей — свет невозможный, яркий.

Сам легкий, как ангел. Все соображаешь.

Я из своего окна Невско-Печерскую лавру увидел.