Читаем Избранные произведения в одном томе полностью

Залезли они в машину и стали по столу носиться. Мимо хлебницы, мимо недопитой чашки чаю и, конечно, мимо сахарницы, в которой Жипцов сидел.

А Жипцов изловчился, за цветок василёк ухватился и по стебельку слез вниз на стол. Там рядом букет стоял полевых цветов.

Вот Жипцов притаился за солонкой, а гномик Автомофей говорит:

— Что-то этого противного Жипцова не видно.

Алёша затормозил и говорит:

— Кажется, он за солонкой спрятался.

Вот они вышли из машины и пошли к солонке. Тут Жипцов вдруг выскочил, выхватил у гномика волшебную палочку и стукнул его палочкой по лбу.

Тогда гномик выхватил у Жипцова палочку и тоже стукнул Жипцова по лбу.

Тогда Алёша выхватил палочку и говорит:

— Вы что, с ума сошли? Это же волшебная палочка. Сломаете ещё, чего доброго.

Тогда Жипцов подскочил к Алёше, выхватил у него палочку и бросил её. И упала палочка со стола на пол.

— Вот и всё, — сказал Жипцов. — Теперь ты, Алёша, останешься таким же маленьким, как мы с Автомофеем.

И он вскочил в машину.

Вот Жипцов стал носиться по столу и всё время старался на Автомофея наехать, но гном отскакивал.

— Погоди, Жипцов! — кричал ему Алёша. — Вот придёт мой папа, он тебе задаст. А я, когда снова большим стану, посажу тебя в сахарницу, а букет отодвину.

— Плевать я на вас хотел! — отвечал Жипцов и носился всё быстрее и быстрее. И так он глупо катался, что врезался в хлебницу; машина разбилась, мотор заглох, а Жипцов вылез из машины с огромным синяком на лбу.

— Сломался радиатор, — сказал Автомофей. — И карбюратор. Надо чинить.

Он достал из кармана ключ и молоточек и стал чинить машину. А Жипцов с грязными ногами залез в солонку и разлёгся там, как будто на морском песочке.

«Хоть бы папа скорее пришёл, — думал Алёша, — он меня спасёт».

И вот в двери загремел ключ, и в дом вошёл папа.

— Алёша! — крикнул он. — Ты где?

«Я здесь, на кухне!» — хотел крикнуть Алёша, но крикнуть ничего не смог… Он как-то неожиданно замер. И гномик замер, и Жипцов тоже замер. Алёша и не знал, что куклы при живых людях перестают двигаться и разговаривать. А он-то в куколку превратился!

— Где же мой Алёша? — говорил папа. Он ходил по квартире и всюду искал сына.

Пришёл он, конечно, и на кухню. Смотрит — на столе машинка, а рядом с ней гномик и ещё две куклы. Одна из них очень на Алёшу похожа. И ещё он увидел много серебряной фольги, в которую шоколадные яйца завёртывают.

Фольгу папа выбросил в мусорное ведро, а Алёшу в руки взял.

— Вот как, — сказал он, — здорово теперь кукол делают. Даже на Алёшу похожа.

«Папа!» — хотел крикнуть Алёша, но крикнуть ничего не мог.

Заплакал тогда Алёша, но и заплакать у него не получилось.

Сел папа за стол, кукол в сторону отодвинул и стал суп есть. А когда он пообедал, ушёл в свою комнату и сел уже за компьютер.

— Ха! — засмеялся тогда Жипцов. — Помог тебе твой папочка! Будешь ты теперь, Алёша, маленькой куклой!

Но тут гномик Автомофей прошептал Алёше на ухо:

— Главное — достать волшебную палочку. Вон из той бумажной салфетки сделаем самолёт и на пол улетим. Ты только не плачь. Надо Жипцова обмануть.

— Эй, Жипцов, — сказал Алёша, — я давно мечтал куклой стать, чтобы на игрушечных машинках кататься и на самолётиках летать.

Вот они достали из вазочки салфетку и сложили из неё самолётик. А чтоб самолёт хорошо летал, приделали к нему моторчик. Ну, этот самый автомобильный моторчик. Из машины его достали и в самолёт вставили. Это всё Автомофей сделал своим ключом и молоточком.

— Чего это вы такое делаете? Чего это такое? — бегал вокруг них Жипцов. — Я тоже такое хочу!

А они нарочно в самолёте только два места сделали, чтобы Жипцова не брать. Он хотел за хвост зацепиться, но они успели улететь.

Вот стали они по кухне летать — то над холодильником полетают, то к стенным часам взлетят. Налетались, накатались, вдруг видят — Жипцов на парашюте летит. Он, оказывается, из бумажной салфетки себе личный парашют сделал.

Они приземлились поскорей, — а Жипцов уж к палочке бежит. И они побежали. Скорей! Скорей!

И тут в кухню вдруг вошла мама. И они все замерли на месте.

А мама вернулась с работы, и ей захотелось попить чаю.

Вдруг она увидела на полу самолёт из бумажной салфетки и маленьких куколок. Куколок подняла и на подоконник поставила. А про самолётик она подумала, что это просто смятая бумажная салфетка. Непонятно даже, как это мама моторчик не разглядела. Короче, она взяла веник и подмела весь пол. И вместе с парашютиком и самолётиком подмела волшебную палочку и стряхнула в мусорное ведро.

— А где Алёша? — спросила она у папы.

— Ума не приложу, — сказал папа.

— А ты приложи, — сказала мама, — подумай.

Папа думал-думал, но ничего не придумал. Он только сказал:

— Ты знаешь, здесь куколка есть, очень на Алёшу похожа.

Мама взяла в руки Алёшу, поглядела и сказала:

— Похожа, но не очень. У нашего Алёши глаза весёлые, а у этого грустные. Того гляди — заплачет!

И она поставила Алёшу обратно на подоконник. А на подоконнике лежало много-много яблок — то ли проветривались, то ли дозревали, сам не пойму.

И так получилось, что Жипцов оказался за огромной антоновкой с одной стороны. А гномик и Алёша — с другой.

Перейти на страницу:

Все книги серии Компиляция

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Жизнь за жильё. Книга вторая
Жизнь за жильё. Книга вторая

Холодное лето 1994 года. Засекреченный сотрудник уголовного розыска внедряется в бокситогорскую преступную группировку. Лейтенант милиции решает захватить с помощью бандитов новые торговые точки в Питере, а затем кинуть братву под жернова правосудия и вместе с друзьями занять освободившееся место под солнцем.Возникает конфликт интересов, в который втягивается тамбовская группировка. Вскоре в городе появляется мощное охранное предприятие, которое станет известным, как «ментовская крыша»…События и имена придуманы автором, некоторые вещи приукрашены, некоторые преувеличены. Бокситогорск — прекрасный тихий городок Ленинградской области.И многое хорошее из воспоминаний детства и юности «лихих 90-х» поможет нам сегодня найти опору в свалившейся вдруг социальной депрессии экономического кризиса эпохи коронавируса…

Роман Тагиров

Современная русская и зарубежная проза
Норвежский лес
Норвежский лес

…по вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собрались хиппи и бездельники – некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. «Что же это такое? – думал я. – Что все они хотят сказать?»…Роман классика современной японской литературы Харуки Мураками «Норвежский лес», принесший автору поистине всемирную известность.

Ларс Миттинг , Харуки Мураками

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза