Избранные произведения в одном томе

Несколько секунд Гордей Исаевич проедал его глазами и словно бы колебался, не указать ли проходимцу на дверь.

— Это копия, — проскрежетал он.

— Ну не оригинал же… — с прежней невозмутимостью подтвердил Игорь.

Вспыльчивый Гордей Исаевич насупился, покряхтел, остывая.

— Да, копия… — глуховато повторил он. — Но очень точная. Выполнена с соблюдением всех ритуалов… тех, разумеется, за которые в наше время не предусмотрена статья…

Мы втроём стояли перед открытой дверцей и смотрели в загадочные хрустальные глазницы.

— Ну-с… — неожиданно повеселев, сказал Неженский, обращаясь в основном к Игорю. — Что теперь скажете?

Тот (негодяй!) помедлил, посомневался.

— Теперь… Да. Пожалуй, да… Это сильно меняет дело.

— Вот и славно, — тоном, не допускающим возражений, подвёл черту Гордей Исаевич и обернулся к референту. — Пётр…

Агриков не мешкая подошёл к сейфу, вынул череп вместе с подушечкой и упаковал всё это в кожаный чёрный футляр.

— Прошу…

Кажется, до моего друга стало помаленьку доходить, что мы с ним опасно заигрались. Какого дьявола нам пытаются всучить этот хрусталь? Игорь отступил на шажок и пристально взглянул на Неженского.

— Можете не сомневаться, — заверил тот. — Знаем, чем рискуете. Не обидим.

* * *

В связи с нетвёрдой тройкой по математике теорию хаоса я воспринимаю лишь на бытовом уровне, и звучит она, в моём разумении, примерно так: чепуха, помноженная на чепуху, запросто может обернуться крупными неприятностями, что, собственно, с нами и стряслось в тот пакостный декабрьский денёк. Невинный телефонный трёп, хиханьки-хаханьки — и вот мы вдвоём ошарашенно цепенеем на заднем сиденье роскошной иномарки, а на коленях у Игоря покоится хрустальный череп в кожаном чёрном футляре.

— А вы обратили внимание, на чём мы едем? — осведомился Пётр Агриков (он вёл машину).

— Э-э… — хотел сказать я, но меня опередил Игорь.

— На «Ягуаре», — проворчал он.

— Совершенно верно, — с удовольствием подтвердил водила-референт. — Белый «Ягуар». И наступает Эпоха Белого Ягуара. Если наступит, конечно… Так что вся надежда теперь на вас.

«Дворники» едва успевали смахивать снежную хлябь с ветрового стекла.

— А-а… — сказал я. — М-м…

— Почему мы обратились именно к вам? — уточнил Агриков.

— Да.

— Ну а к кому ещё? — рассудительно молвил он. — С классическими академиками лучше вообще не связываться. Левое полушарие у них развито в ущерб правому…

— А-а…

— А с экстрасенсами ничуть не легче. У экстрасенсов правое развито в ущерб левому… Вас где высадить?

— У «Конфеток-бараночек», если можно…

Ничуть не удивившись, Пётр Агриков выполнил нашу просьбу. Мы выбрались на слякотный тротуар, тут же были облеплены мокрым снегом и долго смотрели вослед белому «Ягуару». Наконец он канул за угол.

— Ну? — мрачно сказал я.

— Что «ну»? — не менее мрачно отозвался Игорь.

— Делать что будем?

— А я знаю?

— Какого ж ты тогда чёрта…

Он пожал плечами.

— Так вышло…

Вздохнули и, хмуро переглянувшись, направились прямиком в «Конфетки-бараночки». Оставив Игоря за столиком у окна, я подошёл к стойке, где заказал две соточки коньяка и пару бутербродов. Денег в кошельке как раз хватило, так что моя красная пятитысячная бумажка, полученная «за беспокойство», осталась, слава богу, неразменянной.

Вернувшись, я застал Игоря Шахина склонённым над айпадом. Или айфоном. Честно сказать, во всех этих гаджетах я разбираюсь ещё хуже, чем в марках автомобилей.

— И что там? — процедил я, ставя на столик обе рюмки и тарелочку с бутербродами.

— Сколько, он говорил, осталось дней до этого… Ахау?.. — осведомился Игорь, не поднимая головы.

— Восемнадцать, — глухо сказал я и сел.

Он крякнул.

— Всё правильно. Оказывается, двадцать первого декабря сего года ожидается квантовый переход… С чем тебя и поздравляю!

— Переход куда?

Шахин вновь склонился над устройством, водя пальцем по экранчику с видом хироманта, исследующего особо сложную ладонь.

— Согласно предсказанию оракула Шамбалы, — несколько замогильным тоном сообщил он, — двадцать первого декабря наша планета пройдёт через галактическую нулевую полосу, что приведёт к полной темноте…

— Это как?

— Не сможет распространяться никакая энергия, будут отсутствовать электромагнитные поля…

— Конец света, что ли?

— Да вроде того…

— Давай выпьем! — хмуро предложил я.

Мы выпили.

Сидящий за соседним столиком толстячок заворочался на стуле, пытаясь оказаться к нам лицом. Вскоре это ему удалось, и на нас выпучились бело-голубые фарфоровые глаза. Не существуй в родной речи выражения «выкатить шары», я бы его тогда неминуемо придумал.

— Что… опять веерные отключения? — свирепо спросил повернувшийся.

— Угу…

Толстячок засопел.

— Дождутся! — угрюмо предрёк он. — Устроить им… веерные мордобои! И график вывесить…

— Давно пора, — поддержали у стойки.

Разговор ушёл в энергетику, и нас с Игорем оставили в покое.

— А при чём тут Шамбала? — нервно спросил я. — Череп-то ацтекский!

— И про череп сейчас посмотрим… — рассеянно отозвался Игорь, колдуя с айфоном. — Ага… Ну тут сплошной Чилим-Балам, чёрт ногу сломит… А! Вот! По легенде, существует тринадцать хрустальных черепов. Из них на сегодняшний день найдено двадцать четыре…