Избранные произведения в одном томе

Городок догорает. Кричат безутешные вдовы.
Продолжается бой, и жестоко скрежещет металл.
Вас Господь не простит, господа демократы Молдовы.
Он припомнит ещё вам тот школьный расстрелянный бал.

Подымайся, Днепр! Подымайся, Дон!

Подымайся, Буг! Подымайся, Днестр!
Это вновь горит наш родимый дом!
Это вновь набат загудел окрест!

Городок догорает над речкою красной, не синей.

Это блики пожара играют днестровской волной.
Демократы Молдовы, за вас — демократы России.
Против вас — только Бог да расстрелянный бал выпускной.

Подымайся, Днепр! Подымайся, Дон!

Подымайся, Буг! Подымайся, Днестр!
Это вновь горит наш родимый дом!
Это вновь набат загудел окрест!

Городок догорает. По улицам мечутся пули.

Наши мёртвые братья лежат на разбитой земле.
Два крутых демократа нас продали нынче в Стамбуле
и сейчас продают в это самое время в Кремле.

Подымайся, Днепр! Подымайся, Дон!

Подымайся, Буг! Подымайся, Днестр!
Это вновь горит наш родимый дом!
Это вновь набат загудел окрест!

1992

Аморальная

Пуля щёлкнула. Старуха,
охнув, кинулась к ограде.
И десятая зарубка
не возникла на прикладе.

Слушай, снайпер, ты не спятил?

Удрала — и дьявол с нею!
Ты ж на сдельщине, приятель!
Режь зарубку покрупнее.

Это ж выгодное дело

(нам приписывать не внове):
и старуха уцелела,
и заплатят в Кишинёве.

Снайпер хмурится, бормочет,

вновь берёт винтовку в руки.
Он обманывать не хочет.
Он не сделает зарубки.

…Как напьюсь — пойдут кошмары,

поплывут перед глазами
тротуары, тротуары
в поцелуях «алазани»,

сплошь пристрелянная местность —

и, простите бога ради:
ненавижу слово «честность»,
как зарубку на прикладе.

1993

Вальс по-кучургански, или Как переходить государственную границу

Кучурганский лиман утонул в камышах.
Погранцы Украины стоят на ушах:
тормознули состав, шестерым пассажирам
в зарубежный Тирасполь попасть помешав.

На перроне рыданья и мат-перемат.

Проездной документишко мят-перемят.
Не влезая в разборки, исчезну с перрона
и пойду совершу небольшой променад.

Небо тлеет вполутра. Светлеет лиман.

Как дыханье на зеркале, тает туман.
Угляжу в камышах силуэт рыболова
и любовно оглажу нагрудный карман.

Казначейский билет благородно шершав.

Пять минут разговора — и мы в корешах.
И нигде не возникнет хохол с автоматом,
потому что не водится он в камышах.

По нейтральной воде, над нейтральной травой

поплывём: я — на вёслах, а он — рулевой.
И нейтрально кивнет нам нейтральная чомга[159]
заострённой с обоих концов головой.

Обложили меня идиоты всех стран —

наверстали границ, налепили охран.
Но когда запретят, тормознут, остановят —
подвернись мне опять, Кучурганский лиман!

1994