Избранные произведения в одном томе

— Могло. — Я криво усмехнулся. — Только что. — Я встал и стукнул кулаком по столу. — Хочешь, я объясню тебе, что произошло, Карл? Ты решил избавиться от меня. Это у тебя был личный мотив. У тебя, не у меня. Ты знаешь догму, Карл. Мы обвиняем других в том, что сами хотим совершить. Спроси себя, правда ли это? Не отвечай, Карл, просто задай себе этот вопрос. Послушай меня! Ты слышал сплетни обо мне. И ждал своего часа. А когда у меня началась полоса неудач, ты решил, что дело в магии, ведь тебе было удобно так считать. Ты впрыснул наркотик, или накурился, или загипнотизировал себя, и увидел сон. Простой, а не священный. Но ты принял его за вещий, так как ты этого хотел. В своих эгоистичных целях ты злоупотребил священной властью! И тебе это не сойдет с рук, Торнвальд! Орел заберет тебя!

Его круглое лицо побледнело, он с ужасом смотрел на меня.

— Это не так! Это не может быть правдой!

— Может. Это и есть правда, и я докажу! — Я снова стукнул по столу. Отлично. Теперь он в моей власти. — Магия бессильна надо мной! Греховная магия не может задеть человека, находящегося под защитой Орла. Прошлой ночью Орел пришёл ко мне и дал священное обещание. Я не умру, Торнвальд. С тем же успехом можешь прямо сейчас снять свое заклятие кражи души, так как оно бессильно. Я не умру.

Кровь прилила к жирным щекам Торнвальда. Его всего трясло.

— Ты должен умереть. Как только заклятие начинает действовать, ничто не может остановить его. — Его голос дрожал.

Я пожал плечами. Может, он и прав. Я никогда не слышал, чтобы заклятие снималось после объявления.

— Это твои похороны, — заявил я. — Ты проиграешь в любом случае. Потому что я умирать не собираюсь.

Торнвальд закрыл глаза и сцепил пальцы.

— Орел сказал мне… — В его голосе сквозило отчаяние. — Я знаю! Я не совершал греха! Ты сам это увидишь, дух, когда завершится твой путь в страну духов.

— Ты туда попадешь раньше.

Он прикрыл глаза руками и произнёс короткий заговор против сглаза тотема. Не отрывая рук, он сказал:

— Возвращайся к себе, дух. Оставь меня. Ты меня очень встревожил, но я знаю, что ты несчастлив. Я должен все стерпеть. Возвращайся, надень священную тунику и подготовься к похоронам. Все прояснится перед тобой, когда ты полетишь с Орлом.

Я рассмеялся ему в лицо и вышел.

На полпути домой, на движущейся полосе, сказались последствия болезни. Из-за слабости и головокружения все поплыло перед глазами… Очнулся я уже в постели, на черных простынях, в темном и пустом доме. На мне была треклятая туника с Орлом на груди. Новая одежда пропала.

Какое-то время я валялся в кровати, размышляя. Наконец я встал и на нетвердых ногах спустился по эскалатору к входной двери. На пороге стояли черные блюда с едой, на двери снова висел черный венок. Никто не смотрел на меня, пока я стоял на залитом солнцем пороге.

Но прежде чем взять еду и зайти обратно, я сделал то, о чем забыл в прошлый раз. Я нашел на венке дату моих предполагаемых похорон. Все, кто захочет, может найти ее среди украшений, написанную большими буквами. Моя смерть должна была состояться через десять дней.

Формально я пока не был духом. Я направлялся в потусторонний мир, чувствуя себя неприкасаемым, отвергнутым обществом, вбирающим все больше святости своего тотема. Еще целых десять дней никто не заговорит со мной, не услышит моих слов. Мне нечем было занять себя — до похорон. Но потом, когда соберутся гости, и начнется церемония, и тело откажется лечь и умереть…

Какой выход придумает Торнвальд? Что он сделает? На его месте я бы подсыпал что-нибудь в еду. Я представил себе Торнвальда. Нет, на него это не похоже, но все равно лучше не рисковать. Инкубационный период инфекционного заболевания может колебаться, так что, если надо устроить смерть в назначенный срок, вирус не подходит. Отрава, подсыпанная поближе к нужному дню, более действенный способ. Но пожалуй, еще несколько дней можно спокойно питаться едой, которую приносят мертвецу. Пока что у меня не было выбора — я вполне не отошел после болезни.

Потом, почувствовав себя лучше, я снова вышел в свет, надеясь раздобыть новый комплект одежды. Я сел на движущуюся дорожку, ведущую к театру, и продремал все представление в одном из лучших мягких кресел. Все было в порядке, вот только десять рядов вокруг мигом освободились, когда я занял свое место. Круг на моем лбу светился в темноте, и, казалось, даже актеры чувствовали мое присутствие. Мне было очень неуютно.

По дороге домой я зашел в ресторан. Но официанты не подходили за заказом, посему пришлось искать какую-нибудь забегаловку. Где бы я ни появлялся, везде витал дух удивления: пусть люди ничего не знали обо мне, их пугало нечестивое поведение мертвеца, отказавшегося носить священную тунику и довольствоваться своим домом скорби и священной едой. День совершенно не удался. Но меня грела мысль о грядущих похоронах и трепете, который охватит клан, когда произойдет нечто неслыханное.