Избранные произведения в одном томе

Дитя демона… Так называли детей, рожденных с серьезными дефектами. С ними обычно поступали одинаково. Убивали по особому ритуалу и торжественно сжигали на костре.

— Целыми днями она только и делала, что причитала и плакала, — продолжал вождь. — Перестала заикаться и богохульствовала на стольких языках, что и не сосчитать, включая один или два, которые я мог разобрать. Мы держали ее под замком несколько дней, но это не помогло. Знахарь сказал, что заикание было печатью ведьмы, носящей дитя демона, и что она навлечет на всех нас проклятие, если ее не остановить. Я все же надеялся, что она перестанет, но это продолжалось изо дня в день, а в деревне все пошло навыворот. Двое здоровых мужчин утонули, одна хижина сгорела дотла и все такое прочее. В конце концов собралась толпа, и мне надо было решать, что делать. Я не хотел ее убивать, и они успокоились на том, что вырезали ей язык и сожгли его. Только это заставило ее замолчать. Она могла разжигать по утрам очаг в кухне, прибираться, но не более того. В основном она просто сидела в уголке, уставившись перед собой.

— Понимаю, — ответил Козодой. — Что ж, теперь она — отрезанный ломоть.

— Вот именно. Не слишком доверяй ей, пока я с вами, Козодой. Ей в любой момент может взбрести в голову просто прирезать нас всех.

Глава 7

УРОК БИОХИМИИ

Превращение изящной и миловидной Сон Чин в грубоватого ширококостного Чу Ли, каким бы невероятным оно ни казалось, базировалось тем не менее на совершенно реальных вещах и было доступно всякому, кто мог вступить в диалоге компьютером и приказать ему выполнить эту работу.

Чу Ли было едва пятнадцать, и это значительно облегчало задачу, а грубая хлопчатобумажная арестантская роба и мешковатые штаны делали бесформенной фигуру всякого, кто их носил. Волосы и ногти Сон Чин и так уже были коротко подстрижены, а компьютер сделал ее голос на пол-октавы ниже. Чу Ли говорил на мандаринском диалекте, отличавшемся от родного диалекта Сон Чин, но им пользовались в Центре, так что и это не сулило особых трудностей.

* * *

Минут через двадцать после того, как компьютер вернул преображенную и усыпленную Сон Чин в камеру, пришли охранники. Мальчикам — ибо теперь Сон Чин мы будем называть мальчиком — закатали рукава и сделали укол, нейтрализующий действие снотворного. Они сели, постанывая и держась за голову.

— Приведите себя в порядок! — рявкнул охранник. — Через пять минут вас покормят. Настоятельно рекомендую съесть все; в следующий раз еду вы получите не скоро, если вообще получите. — Он ухмыльнулся. — На это вам дается десять минут, и еще пять на то, чтобы облегчиться. Потом вас подготовят к отъезду.

Охранник повернулся и вышел. Дверь камеры закрылась за ним.

— 0-о-ох! Голова у меня просто раскалывается, — простонал Ден Хо.

— И у меня, — проворчал Чу Ли. В ханьском обществе, как и в большинстве восточных культур, двоюродные братья, принадлежащие к одному поколению, считались родными и относились друг к другу соответственно. Мальчики были очень близки между собой. — А в мозгах какая-то давка, и я совсем сбит с толку, словно бы…

— Словно бы что?

«Словно бы там есть кто-то еще», — подумал Чу Ли, но сказать вслух не решился.

— Я думаю, они здорово покопались у нас в головах, но, с другой стороны, разве могли бы мы знать об этом?

— А как твоя… твои повреждения?

Чу Ли содрогнулся, вспомнив о жестокости охранников, избивающих и мучающих за малейшую провинность. Один из них отличался особой изобретательностью.

— Вроде ничего не болит, — ответил Чу Ли. — Но кажется, какое-то время мне придется присаживаться и по малой нужде. Не знаю, что нас ждет, но хуже, чем здесь, вряд ли уже будет. Как жаль, что мы не умерли там, в убежище.

Чу Ли попытался собраться с мыслями. Когда он сосредоточивался, странное ощущение ослабевало, но стоило ему позволить себе отвлечься, как что-то постороннее вмешивалось в его мысли и спутывало их. Охранники, избивавшие его, пригрозили «сделать из него девочку», но даже это не объясняло, откуда в голове у него взялись воспоминания, явно принадлежащие девушке, причем незнакомой и воспитанной совершенно по-иному, чем он. Некоторые из них были намного ярче его собственных, но при этом он чувствовал себя так, словно смотрит на чужую жизнь со стороны.

Впрочем, останавливаться на этом времени не было: стражники неукоснительно следовали объявленной программе. Сковав мальчикам руки и ноги, они грубо погнали их через коридоры, контрольные пункты и посты охраны к главному выходу, где уже ждали одетые в черное люди из службы безопасности.

— Они ваши, лейтенант, — сказал начальник охраны не без сожаления в голосе. — Не беспокойтесь: мы тут немного поучили их хорошим манерам. Счастливого пути!

Лейтенант кивнул и прижал большой палец к приборной панели, завершая процедуру передачи арестованных.