Избранные произведения в одном томе

— Монополиям, хотите вы сказать. К чертям, сэр. Я не олух, которого надо пичкать пропагандой. Меня это не касается, будь оно проклято.

* * *

Кравцов проснулся от завывания ветра. Было еще очень рано, рассвет только начинал подсвечивать густой мрак ночи. Ветер врывался сквозь распахнутые иллюминаторы в каюту, раскачивал шторки, шелестел страницами журналов на столе. Он был прохладный и влажный, пах далекой московской осенью, и Кравцову стало тревожно и сладко.

«Скоро конец вахты», — подумал и вдруг вспомнил то, что происходило в последние дни на плоту. Дремотная размягченность мигом слетела. Он оделся и вышел из каюты. Буровая была освещена. Что там делает Уилл в такую рань? Кравцов быстро пошел к вышке. Он слышал, как посвистывает ветер в ее металлических переплетах, слышал, как рокочет океан, разбуженный начинающимся штормом. В темном небе не видно было ни луны, ни звезд.

Кравцов взбежал на мостки буровой. Там возле устья скважины стоял шотландец.

— Что случилось, Уилл?

Но он уже и сам увидел, что случилось. Превентеры медленно поднимались сквозь восьмиугольное отверстие ротора, освобожденное от вкладышей. Они лезли вверх прямо на глазах, выносимые обсадной колонной, — дикое, непонятное, небывалое зрелище.

— Придется снять превентеры, — сказал Уилл.

— Не опасно, Уилл? А вдруг газовый выброс…

— Надо их снять, пока они здесь. Когда их унесет наверх, снимать будет труднее.

Они принялись орудовать электрическими гайковертами, освободили массивный фланец и сняли превентер, подцепив его к крюку вспомогательной лебедки. Так же отсоединили они второй и третий превентеры. Когда они возились с последним, он был уже на уровне груди. Обсадная колонна продолжала лезть вверх, выталкиваемая таинственной силой, — дикое, непонятное, небывалое зрелище.

Правда, она лезла не так быстро, как бурильная колонна, — та уже здорово поднялась над устьем, метров на сорок, — но что будет дальше? Что будет, когда она вылезет еще и закроет собою бурильные трубы? Резать? Но автомат плазменного резака рассчитан только на восьмидюймовую бурильную установку, он не сможет обернуться вокруг двадцатидюймовой обсадной. Да и кому могло прийти в голову, что обсадная колонна вздумает вылезать из скважины…

Кравцов поскреб бородку, сказал:

— Что сделал бы на нашем месте Али-Овсад?

— То же, что сделаем мы, — ответил Уилл.

Они взглянули друг другу в глаза.

— Опустить в бурильную колонну труборезку? — спросил Кравцов.

— Не успеем. Скорость все время возрастает. Да и не справимся вдвоем. Будем рвать бурильные трубы.

Такие решения принимают лишь в крайних случаях. Но тут и был самый крайний случай. Им не справиться с обеими колоннами труб, ведь их скорость все время прибывает. Да, только это и остается: тянуть бурильную колонну, пока она не порвется где-нибудь в глубине, а затем как можно быстрее вытягивать и резать. После этого останется только борьба с обсадной колонной.

Снова легли пальцы Уилла на клавиатуру пульта. Взвыл главный двигатель, загудели редукторы. Поскрипывали, вытягиваясь под страшной нагрузкой, талевые канаты — жутковато становилось от этого скрипа. Ветер, налетая порывами, путался в туго натянутых канатах, высвистывал пиратскую песню. Гудело, не переставая, голубое пламя, и горелка дрожала в руках, и резы шли вкривь и вкось.

Час прошел? Или сутки? Время остановилось. Гудящее пламя и грохот отваливающихся кусков труб. Больше ничего.

Стрелка индикатора нагрузки, дрожа, подползла к красной черте. Молча смотрели инженеры на стрелку, и вдруг они услышали слабый щелчок. Звук донесся из глубины, по длинному телу колонны. Стрелка резко качнулась влево: теперь на крюке висело только девять тысяч триста метров труб.

— Порвали! — радостно воскликнул Кравцов. — Включайте резак.

Уилл равнял скорость резака со скоростью подъема труб, и кронштейн пополз вверх по штанге рядом с трубой, и синее пламя плазмы опоясало трубу. Пока автомат отводил отрезанную свечу, резак съехал вниз и снова приник к трубе, и так они отрезали свечу за свечой, и резак ходил вверх-вниз, вверх-вниз.

Уже давно рассвело, припустил и перестал дождь, и ветер гнал низко над океаном стада бурых туч.

Потом обсадная колонна вылезла настолько, что мешала резать бурильную. Пришлось заняться ею. Кравцов снял плазменный резак с кронштейна автомата и, держа его в руках, принялся кромсать шершавое, облепленное морскими раковинами тело обсадной трубы, пока не срезал его «под корень». И снова заходил вверх-вниз автомат.

Незаметно текли часы, наступил вечер.

Наконец они закончили эту дьявольскую работу.

Кравцов поплелся варить кофе. Когда он вышел из камбуза с подносом в руках, Уилл корчился в шезлонге, держась за сердце.

— Лекарство, — прохрипел он. — В стенном шкафу, верхняя полка… Слева…

Кравцов кинулся в каюту Уилла, схватил стеклянную трубочку. Уилл положил под язык две белые горошины.

— Ну, лучше вам? — встревоженно спросил Кравцов.

Уилл кивнул.

Кравцов напоил его кофе и поспешил в радиорубку. Только в одиннадцатом часу вечера ему удалось связаться с центром.