Избранные произведения в одном томе

— Хорошо! — сказал я. — А аппетит у тебя соответствующий! К Альфонсу надо приходить очень голодными.

Она рассмеялась:

— У меня зверский аппетит.

— Тогда пошли!

Я вдруг очень обрадовался.

* * *

Наше появление у Альфонса оказалось сплошным триумфом. Он поздоровался с нами, тут же исчез и вскоре вернулся в белом воротничке и зеленом в крапинку галстуке. Даже ради германского кайзера он бы так не вырядился. Он и сам немного растерялся от этих неслыханных признаков декаданса.

— Итак, Альфонс, что у вас сегодня хорошего? — спросила Пат и положила руки на стол.

Альфонс осклабился, чуть открыл рот и прищурил глаза:

— Вам повезло! Сегодня есть раки!

Он отступил на шаг, чтобы посмотреть, какую это вызвало реакцию. Мы, разумеется, были потрясены.

— И, вдобавок, найдется молодое мозельское вино, — восхищенно прошептал он и отошел еще на шаг. В ответ раздались бурные аплодисменты, они послышались и в дверях. Там стоял последний романтик с всклокоченной желтой копной волос, с опаленным носом и, широко улыбаясь, тоже хлопал в ладоши.

— Готтфрид! — вскричал Альфонс. — Ты? Лично? Какой день! Дай прижать тебя к груди!

— Сейчас ты получишь удовольствие, — сказал я Пат. Они бросились друг другу в объятия. Альфонс хлопал Ленца по спине так, что звенело, как в кузне.

— Ганс, — крикнул он затем кельнеру, — принеси нам «Наполеон»!

Он потащил Готтфрида к стойке. Кельнер принес большую запыленную бутылку. Альфонс налил две рюмки:

— Будь здоров, Готтфрид, свинья ты жареная, черт бы тебя побрал!

— Будь здоров, Альфонс, старый каторжник!

Оба выпили залпом свои рюмки.

— Первоклассно! — сказал Готтфрид. — Коньяк для мадонн!

— Просто стыдно пить его так! — подтвердил Альфонс.

— А как же пить его медленно, когда так радуешься! Давай выпьем еще по одной! — Ленц налил снова и поднял рюмку. — Ну ты, проклятая, неверная тыква! — захохотал он. — Мой любимый старый Альфонс!

У Альфонса навернулись слезы на глаза. — Еще по одной, Готтфрид! — сказал он, сильно волнуясь.

— Всегда готов! — Ленц подал ему рюмку. — От такого коньяка я откажусь не раньше, чем буду валяться на полу и не смогу поднять головы!

— Хорошо сказано! — Альфонс налил по третьей. Чуть задыхаясь, Ленц вернулся к столику. Он вынул часы:

— Без десяти восемь ситроен подкатил к мастерской. Что вы на это скажете?

— Рекорд, — ответила Пат. — Да здравствует Юпп! Я ему тоже подарю коробку сигарет.

— А ты за это получишь лишнюю порцию раков! — заявил Альфонс, не отступавший ни на шаг от Готтфрида. Потом он роздал нам какие-то скатерки. — Снимайте пиджаки и повяжите эти штуки вокруг шеи. Дама не будет возражать, не так ли?

— Считаю это даже необходимым, — сказала Пат. Альфонс обрадованно кивнул головой:

— Вы разумная женщина, я знаю. Раки нужно есть с вдохновением, не боясь испачкаться. — Он широко улыбнулся. — Вам я, конечно, дам нечто поэлегантнее.

Кельнер Ганс принес белоснежный кухонный халат. Альфонс развернул его и помог Пат облачиться.

— Очень вам идет, — сказал он одобрительно.

— Крепко, крепко! — ответила она смеясь.

— Мне приятно, что вы это запомнили, — сказал Альфонс, тая от удовольствия.

— Душу мне согреваете.

— Альфонс! — Готтфрид завязал скатерку на затылке так, что кончики торчали далеко в стороны. — Пока что все здесь напоминает салон для бритья.

— Сейчас все изменится. Но сперва немного искусства.

Альфонс подошел к патефону. Вскоре загремел хор пилигримов из «Тангейзера». Мы слушали и молчали.

Едва умолк последний звук, как отворилась дверь из кухни и вошел кельнер Ганс, неся миску величиной с детскую ванну. Она была полна дымящихся раков. Кряхтя от натуги, он поставил ее на стол.

— Принеси салфетку и для меня, — сказал Альфонс.

— Ты будешь есть с нами? Золотко ты мое! — воскликнул Ленц. — Какая честь!

— Если дама не возражает. — Напротив, Альфонс!

Пат подвинулась, и он сел возле нее.

— Хорошо, что я сижу рядом с вами, — сказал он чуть растерянно. — Дело в том, что я расправляюсь с ними довольно быстро, а для дамы это весьма скучное занятие.

Он выхватил из миски рака и с чудовищной быстротой стал разделывать его для Пат. Он действовал своими огромными ручищами так ловко и изящно, что Пат оставалось только брать аппетитные куски, протягиваемые ей на вилке, и съедать их.

— Вкусно? — спросил он.

— Роскошно! — Она подняла бокал. — За вас, Альфонс.

Альфонс торжественно чокнулся с ней и медленно выпил свой бокал. Я посмотрел на нее. Мне не хотелось, чтобы она пила спиртное. Она почувствовала мой взгляд.

— За тебя, Робби, — сказала она.

Она сияла очарованием и радостью.

— За тебя, Пат, — сказал я и выпил.

— Ну, не чудесно ли здесь? — спросила она, все еще глядя на меня.

— Изумительно! — Я снова налил себе. — Салют, Пат! Ее лицо просветлело:

— Салют, Робби! Салют, Готтфрид!

Мы выпили.

— Доброе вино! — сказал Ленц.

— Прошлогодний «Граахский Абтсберг», — объяснил Альфонс. — Рад; что ты оценил его!

Он взял другого рака и протянул Пат раскрытую клешню.

Она отказалась:

— Съешьте его сами, Альфонс, а то вам ничего не достанется.

— Потом. Я ем быстрее всех вас. Наверстаю.