Избранные произведения в одном томе

— Сиделка у него уже есть, — откликнулась из темноты Элизабет.

— Вы имеете в виду себя, барышня?

— Да. Я полгода добровольно помогала медсестрам в Мариинской больнице. Так что я остаюсь здесь.

Доктор быстро взглянул на нее.

— Хорошо. — Он объяснил ей, что надлежит делать.

— Что с ним, господин доктор?

— Воспаление легких и плеврит. Легкие у него слабые, очень слабые.

Ночью Фриц начал бредить:

— Так темно… Темно… Почему такая темь?.. Зажгите же свечи… Ведь глубокая ночь…

Потом вздохнул и опять забылся.

Элизабет неотлучно сидела у постели Фрица. Все ее душевные силы были сосредоточены на его выздоровлении. Осторожными движениями она меняла компрессы и подбрасывала дрова в огонь, прислушиваясь к дыханию Фрица, которое явно учащалось.

— Мне жарко, — стонал он, — положите мне на лоб немного льда… Твои ладони так прохладны, Лу…

Элизабет положила руку ему на лоб. Фриц совершенно отчетливо произнес «Благодарю тебя» и вновь впал в беспокойную дремоту, прерываемую неясным бормотаньем.

— Лу, ты здесь… Почему ты плачешь? Я так тосковал по тебе, так тосковал… Где твои голубые милые глазки… Ты — рыдающее счастье моих грустных дней… Родина… Родина…

Он откинулся на подушки. Элизабет осторожно поправила изголовье. Утро серым языком лизнуло оконные стекла. Жар у Фрица усилился. Элизабет известила Фрида и Паульхен и послала на почту отбить телеграмму Эрнсту.

Внезапно Фриц открыл глаза.

— Элизабет.

— Дядя Фриц.

— Что со мной?

— Ты немного приболел и теперь выздоравливаешь.

Он покачал головой. Потом прочитал афоризм на стене и кивнул.

— Какое сегодня число, Элизабет?

— Шестое марта.

— Знаешь, у кого сегодня день рождения? У нее!

— Тогда вечером мы все соберемся здесь, у тебя.

— Да! И Эрнст тоже!

— Я пошлю ему телеграмму.

— Да, пусть он приедет. Мне многое нужно сказать ему. А сейчас я устал. Часок посплю, а потом ты меня разбудишь, хорошо?

— Хорошо, дядя Фриц.

В полдень пришел доктор.

— Конец близок!

Элизабет ухватилась за столешницу, чтобы не упасть.

— Неужели никакой надежды?

— Никакой. Кроме надежды на чудо. Ближе к вечеру он, вероятно, еще раз проснется, — добавил врач, заметив, как помертвело лицо Элизабет.

В душе она все еще цеплялась за слово «чудо», когда пришли Фрид и Паульхен. Глаза у Паульхен были заплаканные.

— Он спит, — прошептала Элизабет. — Доктор считает, что ближе к вечеру он еще раз проснется. Пойдите купите цветы. Сегодня день рождения Лу.

— Розы, — прошептала Паульхен.

— Роз сейчас, наверное, нет в продаже.

— Мы их обязательно купим, — процедил Фрид сквозь зубы.

Через час посланцы вернулись с розами и другими цветами. Фрид и Паульхен принесли по целой охапке роз. Они собрали все вазы и кувшины, какие нашли в мансарде, — их едва хватило. Розы поставили возле кровати, которая по желанию Фрица стояла у печки. Повсюду в комнате, куда ни кинешь взгляд, — цветы. Цветение и благоухание. Сладостный аромат роз поплыл по воздуху и заполнил все уголки.

Поздно вечером Фриц вдруг открыл глаза и огляделся.

— Где я? — спросил он.

— У себя, — ответила Элизабет сдавленным голосом.

Он увидел цветы.

— Розы, розы, — пробормотал он. — Вот я и увидел их еще раз.

Все столпились у его изголовья.

— Сегодня день рождения Лу, — сказал Фриц слабым голосом. — Принесите белые свечи и зажгите их.

Элизабет поставила свечи перед красивым портретом, обрамленным розами.

Пламя свечей мерцало и колыхалось. Казалось, красивые глаза на портрете светятся, а алые губы улыбаются.

— Подвиньте кровать ближе к середине комнаты, чтобы я мог ее видеть.

Они выполнили его просьбу, и Фриц долго и неотрывно глядел на портрет.

— Зажгите побольше свечей.

Весь Приют Грез был залит мягким, дрожащим, красновато-золотым светом свечей.

— А где Эрнст?

— Он приедет.

— Да, Эрнст обязательно должен приехать. Элизабет, помни о нем. Принесите вина… темно-красного… Шесть бокалов… — Фриц с трудом выпрямился, сидя на кровати. — Устраивайтесь за круглым курительным столиком.

Элизабет постелила скатерть, поставила на середину вазу с розами и придвинула столик поближе к ложу больного.

— Шесть бокалов — один… два… три… четыре… пять… шесть… Да… Один для Эрнста… Один для Лу…

Фриц оборвал лепестки с одной розы и положил их в бокал для Лу. Потом дрожащей рукой налил туда темно-красного вина.