Избранные произведения в одном томе

— К дьяволу чертову программу. Есть идея куда лучше. Уломаю бабулю купить это место под дом отдыха для измотанных продюсеров. А?

— Если сумеете это провернуть, забирайте за десять шиллингов.

Питер ребром подставляет под глаза раскрытую ладонь, читает воображаемое письмо:

— «Дорогой мистер Гамильтон, мы ожидаем вашего объяснения касательно пункта в Вашем последнем отчете о Ваших расходах, а именно: одна великолепно перестроенная и в целом божественная французская мельница, за каковую Вы указали необъяснимо высокую сумму в объеме пятидесяти новых пенсов. Как Вам известно, максимально допустимые расходы по этой графе для Вас ограничены сорока девятью пенсами в год, и ни при каких обстоятельствах…»

Вопль. К счастью.

— Папуся! Папуся! Тут змея!

Оба мужчины встают, загорающие женщины приподнимают головы. Аннабель отзывается спокойным предупреждением:

— Держитесь от нее подальше.

Салли, настораживая обвязанную косынкой голову, говорит:

— Но они же опасны?

Аннабель улыбается в тени зонта.

— Это просто ужи.

Салли встает и подходит к Питеру и Полу в углу террасы у баллюстрады с цепочкой гераней и агав в горшках над водой. Кэтрин снова вытягивается на шезлонге и отворачивает голову.

— Вон она! Вон там!

— Том, не подходи! — кричит Питер.

Старшая из девочек, Кандида, услужливо оттаскивает его от воды. Они видят, как змея, извиваясь, плывет вдоль каменистой кромки берега, ее головка поднимает мелкую рябь. Небольшая, меньше двух футов в длину.

— Бог мой, и правда змея!

— Они абсолютно безвредны.

Девушка Салли схватывает себя за локти и отворачивается.

— Они мне не нравятся.

— А мы все знаем, что стоит за этим.

Она оглядывается и показывает Питеру язык.

— А мне они все равно не нравятся.

Питер улыбается и чмокает воздух между ними; затем снова наклоняется рядом с Полом и смотрит вниз.

— Ну что ж. Вот и доказательство, что тут рай.

Змея исчезает среди желтых касатиков на мелководье под террасой. У Питера все всегда на грани исчезновения. Теперь он поворачивается и садится на край балюстрады.

— Так когда мы устроим наше совещание, Пол?

— Нынче вечером?

— Чудесно.

Троица детей медленно взбирается по ступенькам террасы. Кандида смотрит на Аннабель с упреком.

— Мамуся, ты же сказала, что вы не будете сидеть тут все утро.

Аннабель встает, протягивает руку.

— Так идем, поможешь мне собраться.

Салли, опустившись на колени, чтобы снова растянуться на шезлонге, говорит:

— Аннабель, не могу ли я?…

— Нет-нет. Просто надо достать кое-что из холодильника.

За тёмностью своих очков лежит Кэтрин — точно ящерица. Пронизанная солнцем, накапливая про запас, поглощенная собой, куда более похожая на сам день, а не на людей в нем.

Они неторопливо идут но лугу на том берегу речки — бородатый Пол впереди с корзинкой напитков, двумя своими дочками и маленьким мальчиком. Чуть позади Аннабель и ее сестра Кэтрин несут остальные две корзинки, за ними телевизионный продюсер Питер и его подружка Салли. По колено в ромашках, длинностебельчатых лютиках; дальше и выше надвигаются крутые каменистые холмы, обнаженные обрывы в обрамлении кустарников, иной мир, цель их прогулки. Визжат стрижи высоко в лазурном небе. Абсолютное безветрие. Пол и дети входят в лес, исчезают среди листьев и теней, Аннабель и ее сестра следуют за ними. Последняя пара медлит в цветочном солнечном свете. Питер обнимает плечи девушки, она продолжает говорить:

— Не понимаю я ее. Будто немая.

— Они меня предупредили насчет нее.

Она искоса взглядывает на него.

— Положил глаз?

— Ну послушай.

— Вчера вечером ты только на нее и смотрел.

— Просто из вежливости. И как ты можешь ревновать после вчерашней ночи?

— А я вовсе не ревную. Любопытно, и только.

— Все равно спасибо.

— Я думала, мужчинам нравятся омуты.

— Ты шутишь. Она просто выламывается.

Она смотрит на него из-под бровей. Он пожимает плечами, затем его ужаленная улыбка — как сердитое фырканье. Она отводит глаза.

— И я бы так, будь это ты. — Он целует ее в висок. — Свинья.

— Так чертовски раздуть…

— То есть ты бы и не подумал. Будь это я.

— Лапочка, вовсе не обязательно…

— Ты бы устроился в кроватке с какой-нибудь новой птичкой.

— В черной пижамке.

Она отталкивает его, но улыбается. На ней темно-коричневая безрукавка поверх легких брючек в черно-бело-бледно-лиловатые полосочки; расклешенные, кокетливо обтягивающие ягодицы. Светло-золотистые волосы, которые она встряхивает слишком уж часто. В лице у нее есть что-то смутно-детское, беззащитное, нежное. Она напрашивается на батальон и изнасилования. Ее обессмертил Лакло[1033]. Даже Пол — у тебя тоже есть глаза! — заглядывается на нее; образцовая модель модной подружки: игрушка изысканной игривости. «И» — вот ее буква в алфавите. Питер берет ее за руку. Она смотрит прямо перед собой. Она говорит:

— Во всяком случае, Том в полном восторге. — И затем: — Мне бы хотелось, чтобы он перестал смотреть сквозь меня, будто не знает, кто я такая. (Он пожимает ее пальцы.) По-моему, Аннабель за три часа поладила с ним куда лучше, чем я за три дня.