Избранные произведения в одном томе

— Час или около того. Ты просто не успеешь, Горти. А о том, что будет с тобой, когда он начнет работать с этими кристаллами, мне страшно думать.

Горти вытащил ключи, подбросил их и поймал.

— Может быть, — сказал он вдруг, — я не уверен, но может быть мы сможем… — Он бросился к телефону.

Слушая, как он быстро говорит в трубку, Зина повернулась к Банни.

— Самолет. Ну конечно!

Горти повесил трубку, глядя на часы.

— Если мне удастся добраться до аэропорта за двенадцать минут, я смогу успеть на дополнительный рейс.

— Ты хочешь сказать «мы».

— Ты не едешь. С этой минуты это моя вечеринка. Вы ребята уже достаточно пережили.

Банни натягивала свое легкое пальто.

— Я возвращаюсь обратно к Гаване, — сказала она непреклонно, и несмотря на детские черты ее лица, оно выражало железную волю.

— Одна я здесь не останусь, — сказала Зина спокойно. Она пошла за своим пальто. — Не спорь со мной, Горти. Мне нужно о многом рассказать тебе, и может быть много сделать.

— Но…

— Я думаю, что она права, — сказала Банни. — Ей надо о многом рассказать тебе.

Самолет выбирался на взлетную полосу, когда они прибыли. Горти выехал прямо на летное поле, отчаянно сигналя, и он подождал. И после того, как они уселись на свои места, Зина постоянно говорила. До цели их полета оставалось десять мину, когда она остановилась.

После долгой задумчивой паузы Горти сказал:

— Так вот кто я такой.

— Таким быть совсем непросто, — сказала Зина.

— Почему ты не рассказала мне об этом давным-давно?

— Потому что было множество вещей, которых я не знала. И сейчас есть… Я не знаю как много Людоеду удастся вытащить из твоего сознания, если он попробует; я не знала, как глубоко должны были укорениться твои представления о себе. Все, что я пытался сделать, это заставить тебя принять, без вопросов, мысль о том, что ты человеческое существо, часть человечества и чтобы ты вырос в соответствии с этой мыслью.

Он вдруг повернулся к ней.

— Почему я ел муравьев?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Может быть даже два кристалла не могут выполнить работу безупречно. Во всяком случае у тебя не было уравновешено количество муравьиной кислоты в организме. (Ты знал, что по-французски муравей называется «fourmi»? В них полно этой кислоты). Некоторые дети едят штукатурку, потому что им не хватает кальция. Некоторые любят подгоревший пирог, потому что им нужен углерод. Если в организме существует дисбаланс какого-то элемента, можно поспорить, что это будет серьезно.

Закрылки были опущены, они почувствовали торможение.

— Мы прибываем. Как далеко отсюда карнавал?

— Около четырех миль. Мы сможем взять такси.

— Зи, я собираюсь оставить тебя где-нибудь вне его территории. Ты слишком много пережила.

— Я иду с тобой вовнутрь, — твердо сказала Банни. — А Зи — я думаю, что он прав. Пожалуйста останься в стороне пока — пока все не закончится.

— Что ты собираешься делать?

Он развел руками.

— То, что смогу. Вытащу оттуда Кей. Помешать Арманду Блуэтту сделать те мерзости, которые он собирался делать с ней и ее наследством. И Людоед… Я не знаю, Зи. Мне просто придется играть в зависимости от обстоятельств. Но я должен сделать это. Ты сделала все, что могла. Давай говорить откровенно; ты сейчас не можешь быстро ходить. Мне придется все время присматривать за тобой.

— Он прав, Зи. Пожалуйста, — сказала Банни.

— О, будь осторожен, Горти — пожалуйста будь осторожен.

«Никакой дурной сон не мог быть страшнее этого», — подумала Кей. Запертая в трейлере с перепуганным волком и умирающим карликом, с сумасшедшим и уродом, который должен был вернуться в любую минуту. Дикие разговоры об отсутствующих пальцах, о живых кристаллах, и — совсем уже дикость — о том, что Кей это не Кей, а кто-то другой.

Гавана застонал. Она намочила тряпку и снова вытерла ему лицо. Снова она увидела, как его губы задрожали и зашевелились, но слова застряли в горле, забулькали и остались там.

— Он что-то хочет, — сказала она. — О, если бы я знала, что он хочет, если бы я знала, и могла бы побыстрее достать это…

Арманд Блуэтт прислонился к стене возле окна, высунув туда один свой локоть в пальто. Кей знала, что ему там неудобно и что, вероятно у него болят ноги. Но он ни за что не хотел сесть. Он не хотел отходить от окна. А вдруг ему понадобится позвать на помощь. Старый мерзавец вдруг начал бояться ее. Он все еще смотрел на нее маслянистыми глазами и пускал слюни, но он был в ужасе. Ладно, ну его. Никому не нравится, когда ему говорят, что он это другой человек, но в данном случае ее это устраивало. Все что угодно, чтобы сохранять расстояние равное ширине комнаты между нею и Армандом Блуэттом.

— Ты не могла бы оставить это маленькое чудовище в покое, огрызнулся он. — Он все равно умрет.

Она бросила на него недобрый взгляд и ничего не сказала. Молчание продолжалось, прерываемое только болезненным шарканьем ног судьи. Наконец, он сказал:

— Когда мистер Монетр вернется с этими кристаллами, мы быстро узнаем, кто ты такая. И не говори мне снова, что ты не понимаешь о чем идет речь, — рявкнул он.

Она вздохнула.