Избранные произведения. V том

Бертон подумал, кто мог так ее отделать? И от души пожелал, чтобы виновнику в эту самую минуту дюжие полицейские массировали голову дубинками. Тот, кто способен так обойтись с женщиной, ничего лучшего не заслуживает. Человек, способный так обойтись с женщиной, не должен разгуливать на свободе… Так считал Бертон.

Бобби подумал, что Тед положит Кэрол на диван, но нет. В гостиной было одно кресло с прямой спинкой, и он сел в него, держа ее на коленях — вот как Санта Клаус в универмаге Гранта сажал к себе на колени малышей, которые подбегали к нему, пока он восседал на своем троне.

— Где еще у тебя болит, не считая плеча?

— Они били меня по животу. И по боку.

— Какому боку?

— Правому.

Тед осторожно задрал ее блузку с этого бока. Бобби со свистом выпустил воздух через нижнюю губу, когда увидел синяк, пересекавший ее ребра по диагонали. Он сразу узнал очертания бейсбольной биты. И понял, чьей биты — Гарри Дулина, прыщавого балды, который видел себя Робин Гудом в той чахлой пустыне, которая сходила за его воображение. Он, и Ричи О’Мира, и Уилли Ширмен поймали ее в парке, и Гарри бил ее битой, а Ричи и Уилли держали ее. Все трое ржали и называли ее Гербер-Беби. Может, все началось как шутка, а потом вышло из-под контроля? Ведь почти то же самое случилось в «Повелителе мух»? Все чуточку вышло из-под контроля?

Тед прикоснулся к боку Кэрол снизу. Его узловатые пальцы растопырились и медленно заскользили вверх. При этом он наклонял голову, словно не столько прикасался, сколько слушал. Может, так оно и было. Когда он добрался до синяка, Кэрол ойкнула.

— Больно? — спросил Тед.

— Немножко. Не так, как плечо. Они ведь сломали мне руку?

— Нет, не думаю, — сказал Тед.

— Я слышала, как оно хрупнуло. И они слышали. Потому и убежали.

— Ну конечно, ты слышала. Безусловно.

По ее щекам катились слезы, лицо все еще было пепельно-серым, но Кэрол как будто чуть-чуть успокоилась. Тед задрал ее блузку до подмышки и оглядел синяк. «Он не хуже меня знает, чем ее ударили», — подумал Бобби.

— Сколько их было, Кэрол?

«Трое», — подумал Бобби.

— Т-трое.

— Трое мальчишек?

Она кивнула.

— Трое мальчишек против одной маленькой девочки. Значит, они тебя боялись. Они, наверное, думали, что ты львица. Ты львица, Кэрол?

— Если бы! — сказала Кэрол и попыталась улыбнуться. — Если бы я могла рыкнуть и прогнать их! Они меня п-покалечили.

— Я знаю. Знаю. — Его ладонь скользнула вниз к синяку и закрыла сизый отпечаток биты на ее ребрах. — Вдохни.

Синяк вспучился под ладонью Теда. Сквозь его желтые от никотина пальцы Бобби видел полоски лилового пятна.

— Так больно?

Она мотнула головой.

— А дышать?

— Тоже нет.

— И когда твои ребра прижимаются к моей руке, тоже не больно?

— Нет. Только саднит. А больно… — она взглянула на свое жуткое двугорбое плечо и тут же отвела глаза.

— Я знаю. Бедненькая Кэрол. Бедняжка. Мы до этого еще дойдем. Где они тебя еще били? Ты сказала по животу?

— Да.

Тед задрал ее блузку спереди. Еще синяк. Но выглядел он побледнее и не таким жутким. Тед осторожно прикоснулся к нему кончиками пальцев — сначала над пупком, потом под ним. Она сказала, что не чувствует там такой же боли, как в плече, что живот у нее только саднит, как ребра.

— По спине они тебя не били?

— Н-нет.

— По голове? По шее?

— Н-нет. Только по боку и по животу, а потом по плечу, а оно хрупнуло, а они услышали и убежали. А я думала, что Уилли Ширмен — хороший.

Она горестно взглянула на Теда.

— Поверни головку, Кэрол… отлично… теперь в другую сторону. Поворачивать не больно?

— Нет.

— И ты уверена, что они ни разу не ударили тебя по голове?

— Нет. То есть да, уверена.

— Ты счастливица.

Бобби не мог понять, какого черта Тед назвал Кэрол счастливицей. Ее левая рука, казалось ему, была не просто сломана, а наполовину вырвана из плеча. Ему внезапно вспомнилась жареная воскресная курица и как щелкает дужка, когда ее вытаскиваешь. Что-то закрутилось у него в желудке. На секунду ему показалось, что сейчас его вывернет — и завтрак, и черствый хлеб, которым он поделился с утками.

«Нет! — сказал он себе. — Сейчас не смей! Теду и без тебя хватает проблем».

— Бобби? — Голос Теда был ясным и четким. Словно проблем у него было меньше, чем их решений. И каким же это явилось облегчением! — С тобой все в порядке?

— Угу. — И ведь он сказал правду: желудок у него усмирился.

— Отлично. Ты поступил правильно, что привел ее сюда. Ты способен еще поступать правильно?

— Угу.

— Мне нужны ножницы. Ты не найдешь их?

Бобби пошел в спальню матери, выдвинул верхний ящик комода и достал ее плетеную рабочую корзинку. Внутри лежали ножницы средних размеров. Он побежал назад и показал их Теду.

— Такие годятся?

— Отлично, — сказал Тед и добавил, обращаясь к Кэрол: — Я разрежу твою блузку, Кэрол. Мне очень жаль, но я должен сейчас же осмотреть твое плечо, а я не хочу сделать тебе снова больно.

— Ничего, — сказала она и снова попыталась улыбнуться. Бобби даже страшно стало от ее храбрости. Да если бы у него плечо стало таким двугорбым, он наверняка блеял бы, будто овца, напоровшаяся на колючую проволоку.