Избранные рассказы. Хронологически

Картошку одну есть... А как она радовалась деньгам! Так только в детстве Деду Морозу радуешься. А потом уже ничему и никогда.

И тебе жалко этих денег! - стыдил себя.

Он загадал: зайдёт сейчас в бухгалтерию худфонда: если уже перевели ему деньги из Свердловска в оплату заказа, то всё правда.

Он зашёл, и деньги поступили буквально сегодня...

Он безотказно проработал весь день, заперев воображение. Несколько раз звонила жена: ну, - спрашивала, - не приехала ещё? Дело в том, что художник ей сразу сознался в трёхстах рублях. И явившись вечером с работы, она первым делом зырк по вешалке: цветастый платок, кримпленовое пальто, старушечьи сапоги и тот её узелок - ?...

Вскакивали оба на каждый телефонный звонок...

И только сын-десятиклассник с усталым превосходством удивлялся:

- А вы всё ждете? Ну молодцы.. Да ты на руки её посмотрел, художник, знаток жизни? Она же ни-ког-да не работала на ферме!..

И ушёл к себе в комнату; уж эти ему престарелые романтики!..

А престарелый романтик поздней ночью - семья уже давно спала - на каждую въезжавшую во двор машину думал: не бабушка ли на такси подъехала - и вставал, выглядывал в окно. Но там не то что бабушки, а и машины никакой не оказывалось. Галлюцинации, что ли? - пугался он, страшась сумасшедшего дома и старости.

1988

ЛИТЕРАТУРА

Нет худа без добра, и даже в скученности нашего быта есть свои преимущества.

Никогда бы дочка не рассказала мне этого, не будь мы с ней вынуждены коротать вечер на одном диване в нашей единственной комнате. Она бы мне не рассказала, потому что человек стыдится своей беды. А маленький человек особенно: он уязвимо горд - ведь совершенно беззащитен.

Но тут, повторяю - на одном диване. Да к тому же я не читала, а задумчиво вперилась в стену - то есть, по мнению моей дочки, простаивала порожняком, чего допускать нельзя, надо использовать случай п о г о в о р и т ь.

Разговор у их брата известный: мам, а когда каникулы? И сколько, на мой взгляд, будет, если от восьми отнять одиннадцать. И чего я больше люблю: нарисованную ею принцессу или нарисованного ею ежа.

В первом классе учится.

И вот уже выяснили - и сколько будет, и про каникулы, и про любовь.

А я всё ещё порожняком.

Ну, она и рассказала. По частям. Маленькими шажками подбираясь к эпицентру землекрушения. Надеясь как-нибудь обойти его.

Было как раз 23 февраля, праздник, она перед тем неделю готовилась к концерту, репетировала, бескозырку матросскую клеила. И концерт состоялся, только без неё.

Потому что она наступила на Викину бескозырку, и тогда учительница отняла её собственную, чтобы отдать Вике.

А наступила она в игре, когда одни догоняли, а другие убегали и, скрывшись в туалете, держали дверь изнутри. Вика уронила бескозырку. Глаша на неё наступила.

-Но ведь ты нечаянно?

Да, но кто-то сбегал к учительнице, набежала фаланга центурионов, с криками схватили мою дочку и поволокли на расправу. Она, конечно, оправдывалась: я нечаянно.

Ей отвечали, как положено на страшном суде:

-За нечаянно бьют отчаянно! - Это толпа кричала с вожделением, та самая, что “распни его, распни!” Ну и?..

Ну что, ну и вот. Забрали её бескозырку, все пошли в актовый зал, а её оставили в классе и заперли на ключ.

Что?!..

-Ну, заперли на ключ... - очень стесняясь, сказала она. Действительно, ведь стыдно, когда унизят. Учительница заперла её на ключ в пустом классе.

Её арестовали. Лишили свободы. Неважно, что всего лишь на один урок. На целый урок!

Одну?!

Нет, они были вдвоём с другой девочкой.

А ту девочку за что?

За то, что она променяла октябрятскую звёздочку на вкладыш.

Но про звёздочку я слушаю вполуха, я растеряна: как мне поступить? Мою дочь подвергли официальному (ведь учительница - олицетворённое государство) унижению, аресту, репрессии - как мне быть?

Вкладыш, - объясняет дочка на мои машинальные расспросы, - это такая картинка, которая вкладывается под обёртку иностранной жевательной резинки. Для интереса. Пришли мальчишки-третьеклассники к ним в первый “в” и спросили, кто согласен меняться: звёздочку на вкладыш. Октябрятки робко переминаются перед такими большими, перед такими солидными и молчат, а одна не выдержала напора благоговения (такие большие, такие солидные!) и отдала им свою звёздочку.

Её, бедную, звать Ира, она самая маленькая, забитая и больших поэтому уважает вдвое сильнее, чем другие.

А ещё одна Ира - кормленая, большая (ей третьеклассники - ничто) побежала к учительнице и рассказала про Иру-маленькую. По тому, как учительница вскинула брови, Ира-большая ещё твёрже укрепилась в своей правоте, побежала назад к Ире-маленькой и накинулась на неё:

-Как ты могла променять звёздочку на вкладыш! Звёздочка должна быть для тебя дороже всего на свете!

Так и видишь, как она оглядывается на учительницу за поощрением.

-Ведь на ней нарисован Ленин! И при всех девочках, как не стыдно!

Конечно, если бы не при всех, а без свидетелей, то оно, понятно, не так...

От страха и растерянности Ира-маленькая заикалась:

-Они отдадут, я попрошу, они отдадут!..

Вот, и их заперли в классе вдвоём.