Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

омрачать нашу дружбу. Вы так прямодушны и откровенны со мной, что я должна платить вам такой же честностью и откровенностью. Ведь правда же, правда все это шутка? Разумеется, вы просто хотите сказать, что питаете ко мне только чувство дружеской привязанности, естественной со стороны человека с вашей мудростью и опытом к такой девушке, как я. — Да, да, Мэйбл, все это вполне естественно. Сержант уверял, что у него с вашей матушкой все начиналось совер¬ шенно так же, да и сам я наблюдал подобные чувства у молодых людей, которым иногда служил проводником в лесной чащобе. Да, да, конечно, это чувство очень есте¬ ственно, — вот почему оно так легко возникло и так радост¬ но у меня на душе. — Меня пугают ваши слова, Следопыт! Говорите ясней или, еще лучше, вовсе оставим этот разговор. Ведь не хо¬ тите же вы... не можете вы думать... ведь не хотите же вы сказать... Даже Мэйбл, всегда такая находчивая, совсем растеря¬ лась, стыдливость помешала ей продолжать и высказать Следопыту то, что она думает. Наконец, собравшись с ду¬ хом и решившись как можно скорей выяснить правду до конца, она продолжала после минутного колебания: — Не правда ли, Следопыт, вы не хотите сказать, что собираетесь на мне жениться? — То-то и есть, Мэйбл, что собираюсь! Но только вы это выразили гораздо проще и яснее, чем я своим непово¬ ротливым языком лесного жителя. Мы с сержантом так и порешили, только было бы на то ваше согласие. И ведь он уверял меня, что вы непременно согласитесь, хоть я и со¬ мневался, что могу понравиться девице, достойной самого лучшего мужа во всей Америке. На лице Мэйбл отразилось сперва тяжелое недоумение, потом изумление, сменившееся глубокой печалью. ^ Отец! — воскликнула она горестно. «=- Мой дорогой отец думает, что я буду вашей женой, Следопыт? Да, да, Мэйбл, он так думает! Он даже говорил, что вы будете довольны, и почти заставил меня поверить, что это возможно. Но вы... вы, конечно, не придаете большого значения тому, сбудутся ли эти странные надежды? ^ Что-то не пойму... = Я хочу сказать, Следопыт, что вы вели все эти раз¬ 267

говоры с батюшкой скорее из желания сделать ему прият¬ ное, чем с какой-нибудь иной целью. И я надеюсь, что ваше отношение ко мне не изменится, каков бы ни был мой ответ? Разведчик пристально смотрел на прелестное лицо Мэйбл, которое разгорелось ярким румянцем от этих новых1 и удивительных для нее переживаний. Нельзя было оши¬ биться при виде Следопыта: в каждой черточке его откры¬ того лица выражалось безграничное восхищение. — Я часто чувствовал себя счастливым, когда, полный сил и здоровья, бродил по лесу после удачной охоты, вды¬ хая чистый воздух гор, но теперь я понимаю, что все это вздор и пустяки; если бы я узнал, что вы обо мне лучшего мнения, чем о других, — вот было бы настоящее счастье! — О вас? Конечно, я лучшего мнения о вас, чем о мно¬ гих других, Следопыт. Я даже уверена, что никого так не ценю, как вас. Вряд ли найдется на всем свете человек, равный вам по честности, прямоте, скромности, справедли¬ вости и отваге. — Ах, Мэйбл, как ободряют меня ваши, ласковые сло¬ ва! Пожалуй, сержант не так уж ошибался, как я полагал. — Следопыт! Во имя всего святого, прошу вас, пойми¬ те меня наконец! В таком важном вопросе между нами не должно быть никаких недомолвок... Как я ни ценю, как ни уважаю вас... да, я почитаю вас чуть ли не как родного от¬ ца, но женой вашей я не буду никогда. Я... Лицо ее спутника изменилось столь внезапно и столь разительно, впечатление от ее слов так мгновенно отрази¬ лось в чертах Следопыта, что Мэйбл потеряла дар речи, не¬ смотря на сильное желание довести объяснение до конца. Боязнь причинить ему страдание заставила ее смолкнуть. Некоторое время никто из них не произносил ни слова. Суровое лицо охотника обличало такое разочарование, оно исказилось такой жестокой мукой, что Мэйбл испугалась. Удар, поразивший Следопыта, был слишком силен, он даже схватился рукой за горло, словно желая облегчить невыно¬ симую физическую боль. При виде того, как судорожно сжались его пальцы, взволнованную Мэйбл охватил ужас. Следопыт, — горячо заговорила она, немного овла¬ дев собой, я, быть может, сказала больше, чем хотела, все на свете возможно — недаром говорят, что женщины сами не знают, чего хотят. Вы должны понять только одно; мы оба, вы и я, вряд ли когда-нибудь будем питать друг к 268