Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й

Вы расскажете людям, что, прожив деятельную и славную жизнь, я умер мучеником науки и жертвой духовной тем¬ ноты. Так как я надеюсь, что в последние мои минуты буду неколебимо спокоен и полон возвышенных мыслей, то, если вы еще и сообщите кое-что о том, с какою твер¬ достью, с каким достоинством ученого я встретил смерть, это, возможно, поощрит будущих ревнителей науки на со¬ искание той же славы и несомненно не будет никому в обиду. А теперь, друг траппер, отдавая долг человеческой природе, я в заключение спрошу: вся ли надежда для меня потеряна или все-таяи можно какими-то средствами вырвать из когтей невежества сокровищницу ценных све¬ дений и сохранить ее для не написанных еще страниц естественной истории? Старик внимательно выслушал этот печальный призыв и, прежде чем ответить, казалось обдумал заданный ему вопрос со всех сторон. — Я так понимаю, друг доктор,— заговорил он веско,— ваш случай как раз такой, когда для человека шансы па жизнь и на смерть зависят только лишь от воли провиде¬ ния, которому благоугодно изъявить ее через безбожные выдумки хитрого индейского ума. Впрочем, чем бы ни кон¬ чилось дело, я не вижу тут особенной разницы, так как ни для кого, кроме вас самих, не имеет большого значения, останетесь вы живы или же умрете. — Как! Сокрушают краеугольный камень здания науки, а вы полагаете это маловажным для современни¬ ков и для потомства?— перебил его Овид.— И замечу вам, мой отягченный годами коллега,— добавил он с укориз¬ ной,— когда человека волнует вопрос о собственном су¬ ществовании, то это отнюдь не праздная забота, хотя бы ее и оттеснили на задний план интересы более широкого порядка и филантропические чувства. — Я так сужу,— снова начал траппер, и наполовину не поняв тех тонкостей, которыми его ученый сотоварищ постарался, как всегда, расцветить свою речь,— каждому только раз дано родиться и только раз умереть — собаке и оленю, индейцу и белому. И не вправе человек ускорить смерть, как он не властен задержать рождение. Но я не скажу, что невозможно что-то сделать самому, чтобы от¬ далить хотя бы ненадолго свой последний час; а потому каждый вправе поставить перед собственной мудростью вопрос: как далеко он готов пойти и сколько он согласен 328

вытерпеть страданий, чтобы продлить свою жизнь, и без того уже, быть может, слишком затянувшуюся? Не одна тяжелая зима, не одно палящее лето прошло с той поры, когда я еще метался туда и сюда, чтобы добавить лишний час к восьми десяткам прожитых годов. Пусть прозвучит мое имя — я всегда готов отозваться, как солдат на вечер¬ ней перекличке. Я думаю так: если вашу судьбу решать индейцам, то пощады не будет. Верховному вождю тето- иов нужна ваша смерть, и он так поведет свое племя, чтобы оно никого из вас не пощадило; и не очень я пола¬ гаюсь на его показную любовь ко мне; а потому следует подумать, готовы ли вы к такому странствию; и если го¬ товы, то не лучше ли будет отправиться в него сейчас, чем в другое время? Если бы спросили мое мнение, я, пожа¬ луй, высказался бы в вашу пользу: то есть, я думаю, ваша жизнь была достаточно хорошей — в том смысле, что вы не причиняли никому больших обид, хотя из честности должен добавить: если вы подведете итог всему, что вами сделано, то получится самая малость, такая, что и гово¬ рить о ней не стоит. Выслушав это. столь для него безнадежное суждение, Овид остановил печальный взор на философски спокой¬ ном лице траппера и откашлялся, чтобы как-то прикрыть порожденное отчаяньем смятение мыслей. Ибо даже в са¬ мых крайних обстоятельствах жалкую природу человека редко покидает последний остаток гордости. — Я думаю, почтенный охотник,— возразил он,— что, всесторонне рассмотрев вопрос и признав справедливость вашего воззрения, самым верным будет сделать вывод, что я плохо подготовлен к столь поспешному отбытию в последний путь; а потому нам следует принять какие-то предупредительные меры. — Если так,— сказал осмотрительный траппер,— я сделаю для вас то же, что стал бы делать для самого себя; но, поскольку время для вас уже пошло под уклон, я вам советую скорее приготовиться к своей судьбе, потому что может так случиться, что ваше имя выкликнут, а вы так же мало будете готовы отозваться на призыв, как и сей¬ час. С этим дружеским назиданием старик отступил и вер¬ нулся в круг, обдумывая, что предпринять ему дальше. Трудно было бы сказать, что в нем сейчас преобладало: энергия и решимость или кроткая покорность судьбе. 329