Избранные статьи

Я прошел Вторую Мировую войну. И видел антисемитизм везде: русский парень – солдат, раненный рядом со мной в бою, сказал мне, когда нас вместе везли в госпиталь: “Ты разве видел на фронте жидов?” – и очень удивился, узнав, что я еврей. Антисемитизм сопровождал меня всю жизнь, иногда в форме весьма распространенного “комплимента”: “хороший ты парень, совсем на еврея не похож!”

Вот в такой внутренней атмосфере я встретил 1948 год, год воссоздания Израиля. Поэтому стоит ли удивляться, что я и мои товарищи-евреи не понимали даже, почему государство названо “ИЗРАИЛЬ”, кто он такой, этот Израиль, почему не Палестина? Мы еще не были сионистами, но были париями в антисемитском обществе. Мы знали, что лишь отдельные евреи добиваются успеха и высокого положения ценой отказа от своего человеческого достоинства. И поэтому тогда впервые у нас появилось чувство гордости: есть где-то государство евреев, у нас – “свое” государство! Лишь из этого чувства интереса людей, живущих в состоянии постоянного внутреннего оскорбления, мы начали собирать все возможные сведения и детали об этом новом государстве – ведь даже карты его достать было нельзя! Мы ходили в библиотеки, листали энциклопедии, мы читали (в русском тексте) Библию, пользуясь ею как справочником по истории Израиля. Следует помнить, что 1948 год, когда СССР “признал” Израиль в ООН, был годом начала новой волны антисемитских репрессий и арестов, годом начала обострения государственного антисемитизма. Поэтому наши разговоры и обсуждения новостей об Израиле, конечно, велись в узкой компании друзей, доверявших друг другу. Я помню, как один из моих друзей – С. достал где-то ходившие по рукам в списках стихи М. Алигер, главу из ее запрещенной цензурой поэмы “Мы – евреи”. Стихи эти будили у еврея чувство национального самосознания, поэтому власти сажали в тюрьму за найденный экземпляр этой поэмы. Мы выучили эти стихи наизусть, печатали их тайком вновь и вновь, и передавали друзьям, оставляли “случайно” в домах знакомых евреев, посылали по почте менее знакомым евреям: нам почему-то очень хотелось, чтобы как можно большее число евреев выпрямили согнутые спины. Мы обсуждали возможность поехать в Израиль (как в Испанию! в свое время) и участвовать в боях за независимость страны. Мы шли к московской синагоге встречать Голду Меир – и это был праздник: свой посол приехал!

Но власть тех дней была беспощадна и сильна террором: начались аресты “сионистов”. Я беру это слово в кавычки, потому что это инкриминировали нам власти, хотя мы, честно говоря, и слова этого в те дни еще не знали.

Я уцелел тогда и был арестован лишь в 1953 году. Знаю, что много разрозненных групп и душ еврейских потянулось к своей стране” к Израилю, в 1948 году. Помню, как арестовывали тех, кто составлял описки добровольцев для поездки на фронт в Израиль, и тех, кто был в этих списках. И до сих пор до конца неизвестно, по чьей вине эти списки оказались в руках КГБ. Говорили, что составление их было спровоцировано властями через московскую синагогу... Так или иначе, но первые тысячи юношей- и девушек-сионистов поплатились за это годами тюрьмы, а многие жизнью.

Попав в 1953 году в политический лагерь, я встретил кое-кого из этих евреев, сидевших зачастую без элементарного обвинения – в их делах было написано: “антисоветские националистические высказывания” – этого было достаточно.

Итак, евреи встретились в лагерях и тюрьмах. А тюрьма в годы засилья диктатуры – это наилучшая школа осознания самого себя и спайки будущих единомышленников. Думаю, что одной из первых ошибок КГБ было то, что молодых евреев, не осознавших еще стремление в Израиль как основную цель в то время, оно превратило в сознательных и убежденных сионистов, объединив их в тюрьмах и лагерях. После долгих лет, в конце 50-х годов из политических концлагерей СССР начали выходить те, кто оказался несломленным. Тюрьма ломает слабых, но закаляет тех, кто внутренне не сдался.

Выйдя из тюрьмы в 1963 году после 10 лет заключения, я видел, как кропотливо собирали мои несломленные друзья первые группки евреев, осмелившихся думать об Израиле. Вот Давид Хавкин идет по пляжу с маленьким магнитофоном в руках: магнитофон белый а голубой изоляционной лентой проведены две полоски вверху и внизу – флаг Израиля... Опытный взгляд еврея в СССР заметит это немедленно. И музыка – еврейские песни! А еврейское ухо чуткое: “Простите, что это у вас?” – подходит к Хавкину посторонний человек. “Музыка” – спокойно отвечает Давид, разглядывая подошедшего: нужно ведь, основываясь на лагерном опыте, распознать. – не провокатор ли. “А нельзя ли переписать эти песни?” – “Можно”. И вот знакомство завязано. Так по одному, по одному собирается компания, где основа – лишь “любовь к музыке”...