Избранные стихи

Шакалы умчались, тоскливо крича:

— О горе!..

И мамонты, вздрогнув, сгрудились, ворча:

— Хоть в море!..

Владыка степей, спасаясь, рычал:

— В пустыню, в горы!..

А белый город

звонко, споро

грянув хорой[28]

на просторе,

песню бодро

пел о ведрах:

«Ведра массу льют и льют!

Ты спеши, спеши, верблюд!

Руки строят— хоть малы —

Я-хай-ли-ли-амали[29]!»

5

Так месили руки тесто из цемента и песка.

И пустыня отступала, пригрозив издалека.

Мы не знали, где засада, где застигнет нас аврал,

а верблюд верблюду тихо тайну мести поверял.

«Ведь посмели!

Что ж, истопчем их, губителей пустынь!»

И сухой петлей удушья заарканил нас хамсин[30].

6

Я ночью у окна — бессонный узник лета —

сквозь черное стекло увидел:

из песка

огромный призрак в образе скелета

хохочет, обнажив зубов крутой оскал.

Я вышел — никого.

Вернулся — он за мною.

Спросил я: «Ты — к кому?

Ответь, исчадье зноя!»

Молчит. И лишь

скелет качался, стоя,

как камыш.

Я повторил: «О, кто ты, кто ты?

Ты бред иль человек живой?»

Вдруг —

свист,

и взмах,

и хруст, и топот

песчаных масс по мостовой.

И шорохи — ниц.

Пески, колесом

кружась, расстелились

наносом густым.

В сиянье зарниц

стою я лицом

к лицу с властелином

гордых пустынь.

7

Настиг меня твой знойный гнев,

пустыни грозный повелитель!

Вовек простить не сможешь мне

вторжения в твою обитель.

Твоя краса — дремота сил,

колючих кочек сыпь и хвоя.

Я песней всходов золотых пронзил

твое бесплодье вековое.

Я знаю, ночью ты без слов

молитву мести раскаленной сплюнешь

и в глубине небесных куполов

наточишь нож кривого новолунья.

Но мне не страшен

час расплаты,

я здесь на страже

стою с лопатой!..

8

... И снова руки месят жижу, снова пламенные лица,

а столица веселится — все б ей песней бунта литься:

Город, сыну

дай лопату!

Ливнем синим,

счастье, падай!

Выше, к небу,

тверд и горд!

Была небыль —

будет город!

Флагом реет

гимн бетона!

Мощь хиреет

шабатона[31]!

Асфальтом распорот,

из дверей и ворот

построенный город

стремится вперед.

1930

Перевод А. Пэна

ЯРМАРКА (поэма) /Перевод А. Гинзаи/

1

Тела, что с виселиц сорвались,

На этой ярмарке собрались.

И кто-то поет в экстазе: "Вниз!

Опустимся, чтоб вознестись!"

Забыты стоят на Голгофе кресты —

Лишь завывают псы.

2

Шлюхи, ворье, пьяные рыла.

И вот — я тут!

Пел я осень. Да, это было.

О маме, о доме сердце ныло.

И вот я пьян, средь воров и шлюх.

И вот — весна отравила мой дух.

Да здравствует блуд!

Израненный, сник заката багрянец,

И кто-то плачет о сыне.

Голгофа полна блудниц и пьяниц,

И я — с ними!

3

Я, еврей из Немирова, Проскурова?

Греми, труба, во сто крат!

Здесь все мое: крест, кровь и зарево,

А тот, в Назарете, — мой брат.

Громче и громче труба поет.

Бреду, не остановлюсь.

Здесь все мое! Здесь все мое:

Варрава и Иисус.

4

Кониной и мертвечиной торгуют налево-направо,

А солнце апрельское ухмыляется,

Как шлюха с мокрым подолом, что вылезла из канавы.

И шарманка старается.

Пели: "Маруся отравилась"...

С гармошками, балалайками.

А я вспоминал,

Как глумились над Сарками, Хайками —

Мой череп склепом их памяти стал.

"Моя Россия — отравилась"!

5

Объявили: Эй! Всего лишь полушка!

Даром хватай!

Карусель, зверинец, цирк и кинушка!

Эй, налетай!

Рыкают звери, крови алкая,

Клоун бренчит бубенцами.

С ревом струится река людская:

Миллионы нас, нет конца нам.

Занавес взвился зарею алой,

Солнце затмили флажки.

И вдруг — смотри: багрец разодрали...

На дурацкие колпаки!

6

Гляди-ка, мертвого несут.

Пустой живот.

Прости-прощай!

Шарманщик? Ты не нужен тут.

Нá грошик. Вот,

И прочь ступай!

И мир поник с пустой сумой:

Усталость, гнет.

Эй ты, вчерашний, нос гнилой,

Пшел, попадет!

7

Вой, шарманка, жарь, гармонь,

Шут, не жалей ужимок:

Вот прикатили шар земной,

Выкатили на рынок.

Он на ветру — пустая бочка

Под пьяную разноголосицу:

"Эх, яблочко,

Куды котишься"...

Да, пуст бочонок. Кто посмел

Вино все выпустить?

Мильоны собрались лакать,

И — накось, выкуси!

8

Э, к чертям собачьим, братцы!

Неуемна ты, душа!

Сколько стоит покататься?

Карусель — за два гроша!

На конька я сел, и нну-тка!

Динь-диринь-да-дин-да-дон!

Что за штука, что за шутка:

Шар земной, как этот конь!

И в душе, пустой, как склянка —

Дзинь-да-дзень-да-дребедень!

Карусель за грош, а глянь-ка:

Уж прошел, как не был, день!

Балалайки воют, ноют,

Бреньк-и-бряк!

Позабыты Сарки, Хайки...

Войте, нойте, балалайки:

Среди воя — что я, кто я?

Так...

Мир увечен, миру трудно?

Ну и что!

Мир в запое беспробудном?

Ну и что!

Мир — всего лишь карусели,

И в круженье — все веселье!

Где там головы слетели?

Где там голоден бедняк?

Карусель — моя твердыня,

И на том сказал "аминь" я!

Так!

Перевод А. Гинзаи

ИЗ ТЬМЫ (поэма) /Перевод А. Гинзаи/

1

Заглох мой голос в темноте...

О, гордый мой народ, умеющий страдать!

Смотри: я жалок,

в этой немоте

Бессильно отступивший вспять.

Назад, к закланью, к зрелищам Содома,

И к отреченью пред звериным рыком,

И к мальчику, что заперт в темном доме,

Нем перед ужасом безликим.

Так жертвенный агнец взирал

На исполнявшего обет.

Так беспросветный мир взывал

Из пустоты: Да будет свет!

Под грузом бед призвал я свет.

Я разорвал молчанье темноты.

Я, посрамленный, отступивший вспять...

Услышь,

Услышь меня средь этой немоты,

О гордый мой народ, умеющий страдать!

2