Читаем Избранные стихи (СИ) полностью

атавизм. Нет, высказывание. Поговорка...) Лампа -

оскверняя своей доминантой шторы (читай - занавески) -

она светит даже в музеях, где свечами должны фрески

быть подсвеченными, а моя баба


любит меня безо всяких стихов....

Я, написав про японцев и свой обозначив комплекс -

в очередной раз вопрошаю: если верите вы в любовь,

то почему же она у вас - непременно топлесс?


2015



ПЕРЕСТРОЙКА


Перед смертной казнью через

съедение Серым Волком

так ничего толком

в этой жизни и не поняв -

полез в приоткрытую челюсть

Наф-Наф.


Его и евоных друзей домишки

не выдержали

натиска волчьего -

вероятно, слишком

ярко выраженным

он оказался той ночью,


когда Ниф-Ниф,

наглотавшись протухших слизней -

Нуф-Нуфа троллил:

"Агрессия Волка - очередной миф,

призванный нашу жизнь и

здоровье держать под особым контролем!"


"Что ты несёшь, порось?" -

его осадил Нуф-Нуф, -

"Мы с тобою живём порознь

не потому, что похмельных

я опасаюсь мух,

плодящихся как попало в твоей келье -


ты поверь мне,

я скормил бы тебя волчаре

(если быть до конца откровенным);

я подобной развязки вначале

опасался... Сейчас, по прошествии времени -

и вовсе не исключаю!"


А Волк, своё дело сделав

(то есть сожрав Нафа-Нафа)

и полежав в постелях

неформальных друзей его,

молвил: "Да ну вас на хуй!

Поросячий уклад - не для Серого!" -


и свалил со свистом

за кордон,

уверенный,

что лесу он задал хороший тон,

а очищать поросят от свинства

продолжит кума Патрикеевна.


2015



* * *

Никогда не смеясь над прочитанными

анекдотами, ты фильтровала их

по шкале Фаренгейта, рассчитывая

силу юмора в связке с трамваями

на квадратную милю. Участники

уникального эксперимента

стали ровно на четверть несчастнее,

чем сама ты. Почти незаметно

тремор ног перерос в дрожь бровей, из рук

повалились ножи - рукоятки их

по-товарищески неуместно

засверкали изгибами гладкими

на немытом полу. Шум над рельсами

показался сильнее, чем ругань

контролёров: "Двойными надрезами

мы красуемся друг перед другом,

словно дети валькирий". Записывала

в свой блокнот ты такие особенности

поведения нервов анисовыми

иероглифами чистой совести.


2010



ТЕСНОТА


Сны, оставшиеся от детства

сокрушают волю и засоряют печень...

Жизнь не выглядела бы столь гротескно,

кабы я беспричинно чуть реже нервничал,

избавляясь от несущественной мелочи

на расстоянии, как учил Н.Тесла...


Это только фантазии и не более!

В центре внутренней метрополии

научившись со временем жить в гармонии,

я, с присущими ей лабиринтами страхов,

в двенадцатиперстной застрял макаронине,

освободившись от лишних дензнаков...


Созерцание прошлого необходимо...

Как склеротик с неподтверждённым стажем,

убеждён: либерал оттого бесстрашен,

что являет собой образец кретина,

не свое, но чужое в кредит просравшего!

В эпоху поиска креатива


это не редко имеет место...

Поучительно в меру и в меру честно...

Отчего же так в макаронах тесно

продолжателям миром не принятых догм

самых смелых теорий Николы Теслы?

С током я не понаслышке знаком,


и это, поверьте, не шибко круто...

Отчего я решил, что меня заметят

бритолобые профессора, их зануды-

жёны и ширяющиеся в туалетах дети?

Концентрируюсь на последней монете,

оставшейся от звенящей груды.


Пустошь оттянутых медью карманов

миниатюрный портрет нирваны

напоминает её носителю-падавану

(в данном случае - мне), и меня вполне

устраивает приобретённая прана,

за которую я пожертвовал жизнью вовне...


Я цепляюсь за прошлое, как ладонью за талию

партнерши по танго плохой танцор -

невезением... Им с избытком задаренный,

совокупляюсь всегда торцом

тела, будучи девой, а не тельцом -

с девкой, но не с приличной сударыней!


От запланированной вендетты

страхуюсь - меняю приоритеты

на всеобщие леммы. Совсем не задеты

мои представления о чести локального

индивида, я восстанавливаю карму во

имя тех, кто меня подкалывал

и тех, кому до меня нет дела.


2012



* * *

Раздавленное насекомое

ненужных мне переживаний

не апеллирует законами,

а ждёт (пока не прожевали

его коллеги-паралитики

в моём обычном нерешизме)

хороших новостей: мои стихи

сулят ему жизнь после жизни.


Не обделён дождями невскими,

но и надут пока не ими я -

полгода пью за занавесками,

причём не их... Сплошная линия,

подчёркивающая автора -

не гиперссылка, а реклама.

Себяпечатанье оправдано

самочитанием с экрана.


2006



ЕГОРОВ

(дополнительные материалы к х/ф "Мы, Нижеподписавшиеся")


Мчится поезд

по степной провинции.

Время позднее...

Не задавай вопросов!

Тебе пора бы определиться

с планом действий, да поспешить бы,

товарищ Шиндин!


Они в соседнем купе,

они скоро лягут

спать, нажравшись колхозных ягод

и всяких там канапе:

если идеи есть -

действуй, не медли,

а ежели нет - лучше сразу лезь

в петлю.


Обмани их!

И ври, чем обычно - громче!

Твоя жизнь отныне

заключена во пяти листах,

а посему - не скромничай.

Побори страх,

сподличай!


И гордость попридержи,

Лёнечка, снова!

Тебе же она

мешает, и частью принадлежит

мне, начальнику СМУ "Куманёво"

(так думает и твоя жена,

извини, мужик)...

Согласно требованиям души

заверши

манёвр:


выстави

себя дураком, мразью.

Начни издали:

напои коньяком комиссию

и между делом

наплети басню

о Дне Рождения:

"Милости просим, товарищ Девятов", -

увенчай миссию

подписанием актов!


Будет очень стыдно

какое-то время,

откажутся если!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза