Избранные стихотворения

На грудь, обильную под стать счастливым сотам,

Объятьем вогнутым сошел уставший мир.

Ты поглотил меня, светящийся кумир! —

Бегу и быстрые распутываю тени,

Скользя туникою по зонтикам растений,

Склоняя лезвия надменных, хрупких трав,

Бегу, величие цветущее поправ

Счастливой гордостью своей свободы новой.

Порой за полотно зацепит куст терновый

И тела свежего мятежную дугу

Перечащим шипам откроет на бегу —

Под куполом льняным оно блеснет, прославясь

Твоими красками, о бронзовая завязь!

Отчасти тяготясь могуществом пустым,

В душе послушная желаниям простым,

Чью волю гладкие присвоили колени,

Я сбрасывала гнет неловких сожалений,

И чувственная цель казалась мне светла:

К ней глина вязкая шагов моих плыла.

Беспечной стала я и на решенья быстрой.

Пылающий покров из снов природных выстрой

И до бескрайности, о Полдень, опьяней!

Беги!.. Увы, у ног недружество теней

Скользит струящимся подобьем зыбких мумий,

Загримированной бесплотности угрюмей,

Неубивающей касается земли,

Танцует, гибкое, в нетронутой пыли,

Таится между мной и розой огневою

И разрывается, не шелохнув листвою...

О похоронная ладья!...

                                               А я стою,

Живая, и, вручив себя небытию,

Вооружаюсь им и, как гортань сухая,

Хмель померанцевый восторженно вдыхая,

Зениту жертвую пустой, сторонний взгляд.

О неужели свет от сердца отдалят

Растущей полночи пытливые секреты,

И уголок души расширится, согретый

Глубинным знанием, избегнув чистоты!..

В полубеспамятстве стряхнуть не в силах ты

Недвижный обморок дрожащих ароматов,

Нагая статуя, чей мрамор бледно матов

В капризном золоте дурманящих лучей.

Нет, черный мой зрачок, зрачок давно ничей,

Колодцем тартара круглится, обрываясь

В мыслительную тьму, — я ветру открываюсь,

Но душу отстоять у веток не могу,

На золотящемся вселенском берегу

В обличье Пифии стенаю и коснею,

Пьяна пророчеством, что мир погибнет с нею.

Загадки идолов в себе я обновлю.

Задумаюсь, замру и небеса молю,

Прервав мечтания, бегущие зеркальным

Крылом по солнечным кругам зодиакальным,

Меняясь сотни раз в игре с небытием,

Пылая в мраморе зияющем моем.

Глазастой пропасти опасная добыча!

Духовным зрением над взморьями владыча,

Я столько видела сменяющихся дней,

Что ведала, какой окажется бледней,

Какой сиянье мне подарит в ровном беге,

Но кроме скуки я не знала привилегий,

Заря шептала мне: враждебность предпочти.

Почти умершая, бессмертная почти,

Я в сновидениях разглядывала тронный

Алмаз, блистающий над будущей короной,

Где леднику невзгод противятся одни

Задумчивого лба бездонные огни.

О Время, догорев в мечтательных глубинах,

Дерзнешь ли в сумерках воскреснуть голубиных,

Где доверительным полотнищем возник

Румянца детского кочующий двойник,

В закатный изумруд стыдливой розой канув.

О жертвенный костер! Как маски истуканов

Воспоминания на золоте зари.

Раздуй парчу небес и оплодотвори

Отказ познать огонь и стать иной, чем прежде,

Придай кровавый блеск бескрасочной надежде,

Обожествляющей святой лазурный свод

И время ирисов у безразличных вод, —

Бесцветный выпей дар, мечтая обновиться:

Мне осторожная чужда отроковица

И соучастница ее — лесная тишь,

К тревожной ясности ты ненависть простишь...

Хочу, чтоб в ледяной напуганной гортани

Забил охрипший ключ любовных бормотаний...

Крылатой лучнице открыт затылок мой.

Как сердцем слабнущим не ослабеть самой?

Я жду, а виноград темниц угрозы множит,

И листьев клейкий бред прилип к щекам, а, может,

Стволы ресничные разнежились вокруг

Вечерней тяжестью переплетенных рук?

ГЛАЗА МОИ, ВО ТЬМУ ВЗДЫМАЙТЕ СВОД СВЯТЫНИ!

ВЕНЧАЙ МЕНЯ, АЛТАРЬ, НЕВИДАННЫЙ ДОНЫНЕ!

Так небо призывал утес телесный мой.

Земля, сверкнувшая стоцветною каймой,

Сползала, вольная с челом расстаться белым.

Вселенная, дрожа на стебле оробелом

Отказывалась мысль короновать мою, —

Чеканной розою на жизненном краю

Взросла она в борьбе с нездешним произволом.

Пусть в черепе твоем, беспамятном и полом,

Живет мой аромат, о Смерть, вдохни скорей

Приговоренную прислужницу царей,

Зови меня, терзай! Скучна иная участь:

Новорожденный год преодолел тягучесть

Неторопливых вен: весна предвестья шлет,

Неясно бродит кровь, в алмазных искрах лед...

Не устоит зимы сверкающий осколок.

Надзвездной благости вздыхающий астролог,

Разгульный паводок, взломал речной сургуч,

Весны-насильницы веселый хохот жгуч!

Такой беспутный звон разлит в зенитном зное,

Что нежностью нутро пронизано земное!

Деревья в чешуе раздутой и сырой

Тысячерукою волнуются горой

И в терпком воздухе, как шерстью громовою,

На солнце хлопают крылатою листвою,

Уносятся в простор — и чувства нет новей!

Глухая, имена парящие навей!

Нет, их не слышишь ты в смешенье цепких связей:

Клонясь верхушками раскидистых фантазий,

Гребет к богам, гребет наперекор богам

Единодушный лес, к надлобным берегам

Уносит он, о Смерть, разлуки остров синий

И гонит праведно по мокрой древесине

Сок, под пластом травы таимый до сих пор.

Какая смертная соблазну даст отпор?

Какая не нырнет без долгих размышлений

В такой водоворот?

                                               Предчувствуют колени,

Как беззаступный страх вползает в детский плач,

И тотчас птичий крик — прельститель и палач! —

Пронзает тень мою! О розы, вздохом жадным

Я возрождаю вас. Увы, рукам нескладным

Корзину не поднять: в сердечной тьме — изъян!