Избранные труды

Указанная точка зрения не была воспринята советским законодательством и почти не нашла применения на практике.

В Соловецком и других лагерях строгой изоляции уже с 1926 г. стал применяться общественно полезный труд и другие меры в целях исправления преступников..

Во всех нормативных актах, где формулировались цели наказания (ст. 8 УК РСФСР 1922 г., ст. 4 Основных начал уголовного законодательства 1924 г., ст. 2 Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1933 г.), указывалось, что одной из целей наказания является приспособление правонарушителя к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия. При этом никакого различия в этом отношении между классовыми врагами и другими преступниками не проводилось.

Советское государство, применяя уголовное наказание, всегда исходило из того, что неисправимых людей нет. Практика работы по исправлению и перевоспитанию преступников при помощи уголовного наказания показала, что из людей, совершивших преступления на почве классовой вражды к Советской власти, можно воспитать честных, преданных делу коммунизма людей. А. М. Горький, выступая на слете ударников Беломорстроя 25 августа 1933 г., говорил: «Люди из ГПУ умеют перестраивать людей. Умеют! Об этом здесь свидетельствовали все: бывший “товарищ” министра, бывшие вредители, террористы, бандиты, басмачи, бывшие “тридцатипятники”, правонарушители».[417] М. И. Калинин в речи на торжественном заседании, посвященном десятилетию Верховного Суда Союза ССР в 1934 г., говорил, что показателем успехов, достигнутых в решении задачи по исправлению и перевоспитанию преступников, является то, что «немалое количество прямых, открытых врагов Советской власти… настолько исправились, настолько себя проявили, что многие из них были награждены высшей наградой – орденом Ленина или орденом Трудового Красного Знамени. Тысячи восстановлены в избирательных правах».[418]

Но и в настоящее время некоторые авторы отстаивают точку зрения, что метод воспитания, убеждения применим только к трудящимся, по отношению же к классовым врагам применим только метод подавления.

И. Е. Фарбер пишет: «Врагов мы беспощадно подавляем, а не воспитываем и не убеждаем», а «принуждение, применяемое к трудящимся… преследует цели воспитания и только воспитания».[419]

Из этого высказывания применительно к уголовному наказанию можно сделать вывод, что по отношению к классовым врагам наказание выступает только в качестве кары, а по отношению к трудящимся – только в качестве средства исправления и перевоспитания.

Ни с одним из выдвинутых И. Е. Фарбером положений нельзя согласиться. Они противоречат установкам Коммунистической партии и Советского государства по вопросу о соотношении убеждения и принуждения в жизни нашего общества и, в частности, установкам в области уголовной политики.

В уголовном законодательстве прямо говорится, что наказание не только преследует цель исправления и перевоспитания преступника, но и является карой, и также преследует такие цели, как общее и частное предупреждение преступлений (ст. 20 Основ).

Эти цели одинаково ставятся перед наказанием как в случаях, когда оно применяется к лицам, совершающим особо опасные государственные преступления, так и в случаях его применения к лицам, совершающим иные преступления.

Спорным является вопрос о соотношении целей частного и общего предупреждения и о развитии этого соотношения. Все научные работники, которые высказывались по этому вопросу, исходят из того, что соотношение между задачами частного и общего предупреждения может изменяться в зависимости от обстановки. «Сочетание в советском уголовном праве задач общего и частного предупреждения не исключает, конечно, того, что в различных конкретно-исторических условиях, в зависимости от социально-политической обстановки и от усиления или ослабления степени опасности для общества тех или других преступлений, уголовное право выдвигает на первый план или общее, или частное предупреждение»,[420] – пишет Б. С. Утевский.

Общепринятой является точка зрения, что в первые периоды существования Советского государства основной задачей наказания было общее предупреждение. В объяснительной записке к проекту УК РСФСР, составленной секцией судебного права и криминалистики Института советского права, говорилось, что «наказание преследует задачу главным образом общего предупреждения, – меры социальной защиты имеют в виду специальное предупреждение, не теряя, конечно, своего общего мотивационного значения».[421]