Избранные труды

«Можно заставить их (буржуазных спецов. – Н. Б.) не участвовать активно в контрреволюции, можно устрашить их, чтобы они боялись руку протянуть к белогвардейскому воззванию».[413]

По поводу дел о преступной волоките В. И. Ленин говорил, что такие дела надо «выносить на публичный суд, не столько ради строгого наказания (может быть, достаточно будет выговора), но ради публичной огласки и разрушения всеобщего убеждения в ненаказуемости виновных».[414]

Устрашение как средство предупреждения совершения преступлений не утратило своего значения и в наши дни. Расширение круга преступных деяний, за которые может быть применена смертная казнь, отмена условно-досрочного освобождения для некоторых категорий преступников, усиление режима в исправительно-трудовых учреждениях – все это наряду с другими целями преследует и цель усилить общепредупредительное значение наказания путем установления более серьезной угрозы его применения за совершение преступлений.

Общепредупредительное воздействие устрашения осуществляется не только указанием в уголовном законе на характер и размер наказания, которое может быть назначено за совершение того или иного преступления, но и фактом исполнения назначенного судом наказания. Очевидно, что устрашить может лишь карательная сторона наказания. Поэтому карающая деятельность органов, исполняющих уголовное наказание, в том числе и исправительно-трудовых учреждений, должна шире освещаться в периодической печати, произведениях художественной литературы, в лекциях, беседах и т. д. Освещение только чисто воспитательной стороны деятельности этих органов, что имело место в нашей печати до недавнего времени, снижает общепревентивное значение исполнения наказания.

При анализе общепредупредительного значения наказания большинство теоретиков права ограничивается указанием только на его угрожающий характер, забывая о воспитательном значении уголовного законодательства. Совершенно очевидно, что среди неустойчивых граждан нашего общества имеется часть таких, которые отказываются от совершения преступления не из-за страха перед наказанием, а в результате осознания недопустимости подобных действий.

Запрещение общественно опасных действий уголовными законами, отрицательная морально-политическая оценка, которая дается этим действиям в приговоре суда, судебное разбирательство совершенного преступления (особенно на выездных сессиях судов), правовая пропаганда среди населения и другие чисто воспитательные мероприятия профилактического характера несомненно воздействуют на сознание неустойчивых граждан, воспитывая их в духе уважения к советским законам и удерживая от совершения запрещенных уголовным законом деяний.

М. И. Калинин, отмечая воспитательное воздействие деятельности судебных органов, писал: «…народный суд, выполняя каждый раз конкретную задачу выявления и соответствующего наказания в отношении лиц, виновных в том или ином преступлении, одновременно проводит огромную массово-разъяснительную работу, мобилизует присутствующих на самопроверку, на лучшее исполнение своих обязанностей, на соблюдение социалистической дисциплины».[415]

4. Кара как цель наказания не тождественна понятию «страдания и лишения», «принуждение». Не всякое причинение страданий и лишений и не всякое принуждение является карой.

Например, обвиняемого во время предварительного следствия в порядке меры пресечения лишают свободы. Лишение свободы как мера пресечения есть принуждение, которое причиняет определенные страдания. Однако это принуждение не кара, так как карой является лишь принуждение, свойственное уголовному наказанию. По этой же причине нельзя считать карой принудительные меры медицинского и воспитательного характера (помещение в психиатрическую больницу невменяемого, принудительное лечение алкоголиков и наркоманов, направление несовершеннолетнего в воспитательную колонию и др.).

Не всякие страдания и лишения, которые причиняются осужденному в процессе исполнения наказания, являются карой. Например, от преступника, осужденного за хищение социалистического имущества, отбирается имущество, нажитое преступным путем. Очевидно, что это изъятие причиняет неприятности осужденному и его семье и осуществляется оно в принудительном порядке. Но оно не является карой, так как эти лишения и страдания осужденному приходится испытывать в связи с совершением преступления, а не за совершение преступления.

Поэтому не являются карой страдания осужденного, который на свободе вел паразитический образ жизни, а в исправительно-трудовом учреждении вынужден заниматься общественно-полезным трудом; страдания осужденного, который отвык от дисциплины и порядка, а в колонии вынужден строго выполнять правила внутреннего распорядка и т. д.