Избранные труды

Г. был признан виновным в том, что в ночь на 1 января 1957 г. с целью избавления от жены он совершил ее убийство путем нанесения тяжких повреждений, от которых она, не приходя в сознание, скончалась в больнице 25 февраля 1957 г. В деле имеются данные о том, что Г. повалил жену на пол и, держа ее за волосы, ударял с большой силой об пол. Кроме того, он наносил ей удары в голову и лицо ногами, обутыми в ботинки. Только после того как потерпевшая потеряла сознание, Г. прекратил избиение и сообщил сбежавшимся соседям, что убил жену. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР переквалифицировала действия Г. по ст. 142 ч. II УК РСФСР 1926 г., мотивировав изменение приговора тем, что смерть женщины наступила через продолжительное время, что якобы указывает на отсутствие у Г. умысла на ее убийство. Отменяя это определение, Пленум Верховного Суда СССР указал, что значительный промежуток времени, прошедший между умышленным причинением телесного повреждения и смертью потерпевшего, сам по себе не исключает возможности умысла виновного на лишение жизни потерпевшего.

Установления одной лишь последовательности событий во времени для констатирования причинной связи еще недостаточно. Для признания наличия причинной связи нужно обязательно установить, что деяние человека было одним из необходимых условий наступления вредного последствия. Явление, предшествующее другому, может быть его причиной только тогда, когда оно было необходимым условием появления последствия, т. е. когда без него это последствие не наступило бы или же, хотя бы и наступило, но в измененном виде и от других причин (принцип «conditio sine qua поп» – «условие, без которого нет»). Если поведение лица не было необходимым условием наступления результата, ответственность за результат исключается.

Применительно к умышленному убийству это означает следующее: для того чтобы действия (бездействие) субъекта были причиной смерти, нужно, чтобы они явились необходимым условием лишения потерпевшего жизни, т. е. таким условием, не будь которого, смерть не наступила бы.

По вопросу о юридической значимости причинной связи в нашей правовой науке нет единообразного и общепринятого решения; здесь существует, по меткому выражению А. А. Пионтковского, «целый парламент мнений».

Сторонники так называемой теории необходимого причинения[626] в целом исходят из того, что возложение на деятеля ответственности за обусловленный его поведением общественно вредный результат может иметь место только и том случае, когда между действиями (бездействием) лица и наступившими вредными последствиями существует необходимая причинная связь. Наличие случайной связи между деянием лица и последствием исключает ответственность по объективным основаниям, т. е. еще до рассмотрения субъективной стороны.

Одним из принципиальных недостатков этой теории является ее односторонний подход к диалектическому сочетанию необходимости и случайности, акцентирование внимания на противоположности этих категорий при полном исключении их диалектического единства.

Согласно положениям марксистской философии необходимость и случайность находятся в диалектическом единстве[627]. Диалектический материализм рассматривает случайность как форму дополнения и проявления необходимости. «То, что утверждается как необходимое, – указывал Ф. Энгельс, – слагается из чистых случайностей, а то, что считается случайным, представляет собой форму, за которой скрывается необходимость»[628].

Причинная связь, как «необходимая», так и «случайная», существует независимо от сознания людей, но обе они могут быть познаны. Люди могут познавать, а следовательно, предвидеть, рассчитывать и использовать не только необходимую причинную связь, но и случайную. Как необходимые, так и случайные связи могут быть использованы преступником для достижения своих общественно опасных целей. Следовательно, и при наличии случайной причинной связи в определенных условиях может наступать уголовная ответственность.