Избранные труды. Норвежское общество

²³⁽¹ Hkr: Olafs s. helga, kap. 181: «Долгое время в Норвегии было в обычае, чтобы сыновья лендрманов или могущественных бондов уезжали на военных кораблях и приобретали богатства, занимаясь грабежом за пределами страны или внутри нее». Ср. Hkr: Olafs s. helga, кар. 130; Fagrskinna, кар. 112.

²³¹ Нкг: Olafs s. helga, кар. 91 и др.

²³² Ср. Steenstrup J.H.R. Den danske Bonde og Friheden. Kjobenhavn. 1888, s. 8; Олъ-гейрссон Э. Из прошлого исландского народа, с. 75, след, (о богатых бондах Исландии).

²³³ См. Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, с. 65, след. В цитированной выше работе о верхушке траидхеймских бондов Ю. Скрейнер, подробно анализирующий их роль в политической борьбе в Норвегии в ІХ-ХІ вв., совсем не останавливается на вопросе о социальной природе «могучих бондов» и, на мой взгляд, неправомерно по существу сливает их воедино с родовой аристократией. Экономическая основа могущества этого общественного слоя представляется ему, по-видимому, неизменной на протяжении всего периода вплоть до Сверрира. Но при такой постановке вопроса нельзя правильно понять и роль «могучих бондов» в политической жизни Норвегии. В самом деле, всегда ли они добивались лишь сохранения самостоятельности Трёндалага от королевской власти? Именно «могучие бонды» Трёндалага поддержали бир-кебейнеров и Сверрира в их борьбе за укрепление раннефеодального государства, и из их среды вышли многие служилые люди короля. Подобное изменение позиции этой «крестьянской аристократии» нужно объяснять, по-видимому, сдвигами в ее экономическом и общественном положении (см. Гуревич А.Я. Социальная борьба в Норвегии..., с. 29, 32, 34, 37, 43 47, 48).

²³⁴ В «Саге о Харальде Суровом Правителе» содержится рассказ о бонде Хегни из Трандхейма. Его посетил конунг и, будучи доволен оказанным ему приемом и угощением, предложил пожаловать ему титул лендрмана. Хегни, однако, отказался от этой чести, ссылаясь на то, что другие лендрманы станут над ним насмехаться как над выскочкой из бондов. Поэтому он выразил пожелание остаться и впредь бондом, согласно происхождению, предпочитая, чтобы бонды на своих сходках говорили бы о нем, что он из них первейший. Конунг якобы одобрил это намерение (Haralds Hardrada saga, кар. 62. Fornmanna sogur. 6. Bd., Kaupmannahofn, 1831, S. 278—279).

²³⁵ «Каждый имеет право на такое возмещение, какое положено ему по рождению» (Sem maor er borinn til) F. IX, 17; X, 38.

²³⁽¹ F. X, 47. Сын свободного и рабыни (siinr 6yborinn), получивший свободу до достижения трехлетнего возраста и «не работавший с веревкой и заступом», имеет право получать возмещения (rettr) на меньшие, чем его отец, и не должен находиться в зависимости от кого-либо. Если такой человек женится на женщине хорошего происхождения (arborinn) и у них будут законнорожденные дети, их следует считать «родом» (att) в отношении возмещений, и они будут пользоваться правами деда со стороны отца на собственность и наследство. Таких детей называют betrfeorungar, т.е. детьми, имеющими лучший личный статус, чем их отец. Человек, сохранявший тот же статус, каким обладал его отец, назывался jamrettes maor (G. 57, 63).

²³⁷ G. 98; F. IX, 1: «...сын, рожденный в рабстве, может быть введен в род тем, кто дал ему свободу».

²³⁸ F. IX, 10.

²³⁹ После смерти своей сожительницы, финики по происхождению, конунг Харальд отослал от себя ее сыновей. Воспитатель одного из них вступился за детей, говоря конунгу: «Они охотно имели бы мать из лучшего рода» (Hkr: Haralds s. ins harfagra, кар. 26). Ср. Olafs s. helga, кар. 94. Ярл Рогнвальд гневался на своего сына от рабыни Халлада за то, что он отказался от власти над Оркнейскими о-вами и от достоинства ярла и сделался хольдом. Другому своему сыну, Эйнару, который просил отца сделать его ярлом Оркнейских о-вов, Рогнвальд якобы сказал, что у него (Рогнвальда) мало надежды прославиться при его (Эйнара) помощи, ибо его род со стороны матери восходит к рабам (Hkr: Haralds s. ins harfagra, кар. 27).

²⁴⁰ Hkr: Prologus. Ср. Hkr: Olafs s. helga, кар. 35, 36.