Избранные труды. Норвежское общество

Роль раннефеодального государства как катализатора развития классового строя в Норвегии обнаруживается и при изучении эволюции института одаля. Первоначально одним из признаков одаля была полнота, исключительность права обладания землей. Однако с укреплением королевской власти под ее контроль подпал не только альменнинг, поселенцы на котором превратились в арендаторов земли у короля, но — в известном смысле — и одаль. Вся земля Норвегии стала считаться ода-лем короля. О существовании такого представления свидетельствуют как саги, так и многочисленные высказывания скальдов начиная с XI в. (со времени Олава Святого). Как понимать это земельное верховенство короля? Разумеется, на той весьма ранней стадии генезиса феодализма, которую мы застаем в Норвегии в XI—XIII вв., не могло быть и речи о феодальном сюзеренитете монарха. Но его право на землю подданных не было и пустой фикцией. Король, действительно, имел определенные права на земли бондов, выражавшиеся прежде всего в сборе кормлений — вейцл со всего населения. Здесь не место вдаваться в анализ сущности вейцлы и ее эволюции в X—XIII вв., я затронул этот вопрос в связи с изучением возможностей феодального преобразования норвежского общества. Ограничусь поэтому предположением о том, что в условиях неразложившегося до конца института одаля сам этот институт мог быть использован — и действительно использовался — королевской властью в собственных целях, достижение которых неизбежно вело к ускорению феодализации.

И, наконец, о свободе норвежских бондов, не утраченной ими полностью на протяжении всего Средневековья. На мой взгляд, нельзя ограничиться одною лишь констатацией ее сохранности и подчеркиванием бесспорного и существенного различия между свободными бондами Норвегии (и Швеции) и зависимыми крестьянами других европейских стран. Не менее важно вдуматься и в то, какую функцию выполняла личная свобода крестьян в феодальный период. Не использовалась ли их частичная свобода государственной властью и церковью опять-таки в целях, чуждых интересам крестьянства? Не превращалась ли она до некоторой степени в своеобразную форму зависимости бондов от государства и стоявшего за ним господствующего класса?

Все эти вопросы, решение которых в рамках настоящей работы не может быть дано, возвращают нас к уже высказанному выше предположению: перестройка норвежского общества, шедшая в изучаемый период медленно и мучительно, не ускоряемая сколько-нибудь заметным воздействием извне (завоевание, «синтез» и т.п.), могла привести к новому качеству лишь при вмешательстве государственной власти, складывавшейся и укреплявшейся в процессе самой этой социальной перестройки. Ибо генезис феодализма представлял собой процесс не только социально-экономический, но и социально-политический⁵, и понять этот процесс можно, лишь охватив все указанные стороны исторической действительности.

Примечания

¹ Этой опасности не избежал И.П. Шаскольский, который считает возможным говорить о феодальной формации (в наиболее ранних ее чертах) в Скандинавии начиная с первой половины IX в. (см.: Шаскольский И.П. Проблемы периодизации истории Скандинавских стран, с. 354—357). Ср. гл. 2 (автор — И.П. Шаскольский) и гл. 3, §1 (автор — А.Я. Гуревич) в коллективном труде «История Швеции» (?., 1974). Время начала процесса феодализации шведского общества определяется в этих главах по-разному.

² См.: Frihet og foydalisme, s. 39—76.

³ См.: Гуревич A.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, с. 27, 89, 253.

⁴ Нужно вновь напомнить и о других возможных причинах сохранения бондами свободы: о большой роли в экономической жизни скотоводства, рыболовства, судоходства, лесного и иных промыслов; при многоотраслевом хозяйстве части населения легче было уходить из земледелия.

⁵ Самое это различие неизбежно применяется исследовательской мыслью, но, повторяю еще раз, нужно иметь в виду, что в реальной действительности раннего Средневековья социальный, экономический, политический (а отчасти и религиозный, мифологический и магический) аспекты удается вычленить лишь с трудом. Дело даже не в сложности процедуры логического расчленения материала, а в понимании того, что все эти аспекты необходимо изучать в контексте социально-культурной целостности.

Цитированные источники

Adalberonis Carmen. J.-P. Migne. Patrologiae cursus completus, t. CXLI. Paris, 1858.

Agrip af Noregs konunga sogum, hrsg. von Finnur Jonsson. Halle (Saale), 1929.

Ari Thorgilsson. Islendingabok. Ed. by H. Hermannsson. «Islandica», vol. XX. New York, 1930.

Brennu-Njalssaga, hrsg. von Finnur Jonsson. «Altnordische Saga — Bibliothek», 13. Halle, 1908.

Diplomatarium Norvegicum, udg. af Chr. C.A. Lange og C.R. Unger, bd. 1 — 12. Christiania, 1847—53.

Edda, udg. af Finnur Jonsson. Kobenhavn, 1900.

Edda. Hrsg. von G. Neckel. I. Heidelberg, 1927.

Edda. Die Lieder des Codex Regius nebst verwandten Denkmalern. Hg. von G. Neckel und H. Kuhn. 4. Aufl. Heidelberg, 1962.