Читаем Избранные труды по языкознанию полностью

Пауза может служить только указателем внешнего единства; внутри слова она, как раз наоборот, разрушила бы единство. В речи естественна легкая, лишь опытному слуху заметная остановка голоса в конце слов для разграничения элементов мысли. Вместе с тем стремлению обозначить единство понятия противостоит столь же необходимое стремление сплотить предложение в одно целое, а получившему фонетическое выражение единству понятия противополагается единство мысли; там, где действует верное и изощренное чувство языка, обе эти наклонности дают о себе знать, и все же находятся какие-то способы уравновесить противоположность между ними, нередко даже сделав ее при этом еще более яркой. Поясняющие примеры я снова буду брать из санскрита \ потому что этот язык успешнее и полнее любого другого обеспечивает восприятие словесного единства и, кроме того, имеет алфавит, тщательнее, чем наши, передающий также и графически, для глаза, точное произношение, как его слышит ухо. Не каждую букву санскрит допускает быть замыкающей в слове; он признает этим самостоятельную индивидуальность слова и закрепляет его обособление в речи тем, что предписывает для начальных и конечных букв другие правила из-

1 Я заимствую конкретные приводимые мною данные о строе санскрита — в том числе и там, где не привожу источников, — из „Грамматики' Боппа и охотно признаюсь, что обязан более ясным пониманием строя этого языка только его классической работе, потому что ни одно из предыдущих описаний, как ни велики их заслуги в других отношениях, не просвещают читателя в такой же мере. Как „Санскритская грамматика" в ее разных изданиях, так и вышедшие позднее сравнительные и другие академические исследования Боппа, содержащие настолько же плодотворное, насколько талантливое сравнение санскрита с родственными языками, навсегда останутся подлинным образцом глубокого и удачного прозрения, а нередко и смелой догадки об аналогии грамматических форм, и языковедение уже теперь обязано им своими главнейшими успехами в отчасти новооткрытой области. Еще в 1816 г. Бопп в своей „Системе индийского спряжения" („Соп- jugationssystemderIndier") заложил основу тех исследований, которые он с таким успехом продолжал позднее, держась всегда одного направления.

менения, чем для стоящих н его середине. Но вместе с тем сплетение мысли в санскрите последовательнее, чем в других языках того же семейства, сопровождается слиянием звуков, так что на первый взгляд словесное единство, казалось бы, разрушается мыслительным единством предложения. Когда конечный и начальный гласные, сливаясь, превращаются во что-то третье, возникает явственное звуковое единство обоих слов. Этого, правда, не происходит при изменении конечных согласных перед начальными гласными, поскольку начальный гласный, сопровождаемый легким придыханием, примыкает к конечному согласному не по тем правилам, по каким санскрит превращает в неразрывное единство согласный и следующий за ним гласный внутри одного и того же слога. Так или иначе, изменение согласного всегда мешает обозначению раздельности слов. Однако легкая помеха никогда, по сути дела, не может ни сгладить эту их раздельность в сознании слушающего, ни даже заметно затруднить ее распознание. В самом деле, с одной стороны, именно оба главных закона звукоизменения на стыках слов — слияние гласных и превращение перед гласными глухих согласных в звонкие — никогда не действуют внутри слова; а с другой стороны, внутреннее единство слова в санскрите оформлено с такой ясностью и определенностью, что при любом переплетении звуков в речи всегда легко распознать слова как самостоятельные звуковые единства, лишь видоизменившиеся от непосредственного соприкосновения с другими. Хотя требуемое санскритом переплетение звуков в речи говорит, конечно, о чуткости слуха и об одухотворенном порыве к символическому отражению единства мысли, примечательно все же, что и такие индийские языки, как телугу, на почве которых не возникла самостоятельная большая культура, обладают той же чертой, которая, надо сказать, связана с самобытными привычками народного говора и потому вовсе не так уж легко перекочевывает из одного языка в другой. Само по себе переплетение всех звуков речи более естественно в долитературном состоянии языка, когда слову только еще предстоит выделиться из речи; но В санскрите та же особенность стала внутренним и внешним украшением речи, не менее ценным оттого, что без этого необязательного для мысли роскошества можно было бы и обойтись. Ясно, что, помимо отдельного выражения, у языка есть еще и другие способы воздействовать на порождение мысли в душе и ни одно из достоинств языка, сколь бы случайным оно ни казалось, не проходит бесследно для этого воздействия.

Средства обозначения словесного единства. Изменение букв

Внутреннее единство слова по-настоящему проявляется только в языках, которые, облекая понятие в сопутствующие ему определения, расширяют звуковой состав слова до нескольких слогов и

Перейти на страницу:

Похожие книги

Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Москва при Романовых. К 400-летию царской династии Романовых
Москва при Романовых. К 400-летию царской династии Романовых

Впервые за последние сто лет выходит книга, посвященная такой важной теме в истории России, как «Москва и Романовы». Влияние царей и императоров из династии Романовых на развитие Москвы трудно переоценить. В то же время не менее решающую роль сыграла Первопрестольная и в судьбе самих Романовых, став для них, по сути, родовой вотчиной. Здесь родился и венчался на царство первый царь династии – Михаил Федорович, затем его сын Алексей Михайлович, а следом и его венценосные потомки – Федор, Петр, Елизавета, Александр… Все самодержцы Романовы короновались в Москве, а ряд из них нашли здесь свое последнее пристанище.Читатель узнает интереснейшие исторические подробности: как проходило избрание на царство Михаила Федоровича, за что Петр I лишил Москву столичного статуса, как отразилась на Москве просвещенная эпоха Екатерины II, какова была политика Александра I по отношению к Москве в 1812 году, как Николай I пытался затушить оппозиционность Москвы и какими глазами смотрело на город его Третье отделение, как отмечалось 300-летие дома Романовых и т. д.В книге повествуется и о знаковых московских зданиях и достопримечательностях, связанных с династией Романовых, а таковых немало: Успенский собор, Новоспасский монастырь, боярские палаты на Варварке, Триумфальная арка, Храм Христа Спасителя, Московский университет, Большой театр, Благородное собрание, Английский клуб, Николаевский вокзал, Музей изящных искусств имени Александра III, Манеж и многое другое…Книга написана на основе изучения большого числа исторических источников и снабжена именным указателем.Автор – известный писатель и историк Александр Васькин.

Александр Анатольевич Васькин

Биографии и Мемуары / Культурология / Скульптура и архитектура / История / Техника / Архитектура