Избранный

Ночью на парижских улицах, казалось, не было место страху. Легкость, романтика, огни, шепот. Ох уж это вечное заблуждение иностранца в Париже, обычном мегаполисе со средним процентом уличной преступности. Видимо, парижский миф так затуманивает мозги, что люди на время не в состоянии реально оценить происходящее вокруг них. Ну и пусть. Когда-то ведь можно и пожить иллюзиями…

Без приключений Климов добрался до станции метро «Анверс», с наглухо закрытым решеткой входом. Движение вдоль бульвара налево сулило массу острых ощущений. Метров через пятьсот – неспокойный пятачок, известный во всем мире как площадь Пигаль. Думал ли Жан Батист Пигаль, почтенный скульптор, только по случайному стечению и прихоти судьбы не ставший автором знаменитого памятника Петру Первому в Петербурге, что его имя в двадцатом веке прочно будет символизировать распутство, а площадь его имени заслужит столь авантажную славу?

Алексей пошел быстро, прямо по узкой полоске бульвара, засаженного весьма чахлыми деревцами. С тротуаров он периодически слышал призывные возгласы пышных «красавиц» в потрепанных париках. Они бурно размахивали руками, принимали причудливые позы, одним словом, всячески привлекали к себе внимание. Отчаявшись заполучить достойного клиента, эти жрицы любви готовы были броситься в объятия любого, кто по неосторожности проявит к ним интерес. Но увы… С каждым годом таких находилось все меньше, даже среди падких на запретные удовольствия туристов из России…

От линии бульваров наверх уходили малюсенькие бутафорские улицы, очень похожие друг на друга: они неизменно упирались в серые стертые ступени, а по этим ступеням легко можно было забраться на улицы пошире, где призывно светились огни за стеклами, шумели необузданные посетители питейных заведений, а у барных стоек разворачивались диалоги невиданного накала.

Климов уже хотел свернуть направо, проскочить темный переулок и устремиться наверх, к знаменитой базилике, к площади Тетре, вечному приюту живописцев средней руки, но вовремя заметил, что дорогу ему невольно преграждает женщина. Какая же безнадежная тоска застыла в ее взгляде, какое же горе засело в уголках ее глаз! Возможно, это мать, только что узнавшая о гибели сына, или лишившаяся рассудка добропорядочная в прошлом горожанка, живущая по невероятным законам сумасшествия, а может быть, старая куртизанка, давно уже потерявшая веру в то, что мир создан Господом из лучших побуждений… Мало бы кто решился приблизиться к этой фигуре, символизирующей само отчаяние…

Недолго думая, Алексей отложил свой подъем на вершину знаменитого холма до лучших времен и пошел прямо.

От площади Пигаль до знаменитого Мулен Руж ходу было не больше десяти минут. Одно из самых известных в Европе шоу проходило в здании, которое выглядело довольно заурядно, как всякий современный концертный комплекс. Мулен Руж давно уже потерял свое богемное очарование и превратился во вполне обычное, но доходное предприятие. На каждое представление билеты расходились неимоверно быстро, а счастливые их обладатели плотно наполняли просторный зал, а заодно и кошельки владельцев. Только мельница на крыше напоминала о былом и бесшабашном царстве канкана, о знаменитых посетителях и передаваемых из уст в уста легендах.

В этот поздний час около кабаре обретались незадачливые торговцы брелоками с миниатюрной копией Эйфелевой башни. Один из них подбежал к Алексею, на ломаном английском вяло начал объяснять всю привлекательность предстоящей покупки, но Алексей жестко, на чистом французском сформулировал свой решительный отказ.

В предвкушении ужина приятно посасывало под ложечкой.

Небольшое кафе на правой стороне бульвара выделялось среди остальных заведений особо праздничным видом. Туда Климов и отправился.

Первое впечатление не обмануло. Хорошее место! Тихое пение шансонье, лившееся из колонок, показалось Климову почему-то родным, будто вся жизнь его прошла за этими столиками под такую музыку. Хотя, что может быть родного для человека, выросшего в деревне под Псковом, в мягких гортанных звуках, в причудливых переливах гармони? Оказывается, может.

Климов удобно облокотился на спинку большого стула и выразительно посмотрел на официанта. Тот от такого взгляда даже вздрогнул, поскольку до этого внимательнейшим образом смотрел по спортивному каналу запись старого футбольного матча. Для того чтобы понять, что происходит на футбольном поле, достаточно было взглянуть парню в лицо. Там жили все штрафные, угловые, опасные моменты, промахи… Появление Алексея оторвало его от экрана, ему даже примерещилось, что посетитель давно уже смотрит и вот-вот, рассердившись, начнет сетовать на скверное обслуживание.