Избранный круг

А ещё один парень, приземистый, заросший, как орангутанг, выдвинулся из-за спин и, как блатной, приседая на каждом шаге, остановился напротив Марьяны. Подвернулись дряблые губы, открыв щербинку в зубах. Странно старческое лицо пошло морщинами. Казалось, он сейчас цыкнет слюной

- Ну что, поговорим, Маша?

- Поговорим, - спокойно сказала Марьяна.

- Как живешь?

- Ничего.

- Вот я и вижу, что - ничего. Встретились, наконец-то. Давно я хотел с тобой потолковать...

Он, по-видимому, намеревался схватить Марьяну за волосы. Однако жесткая пятерня будто натолкнулась на стену. Потому что в ту же секунду между ним и Марьяной вклинился какой-то чуть растопыренный Мурзик - левая рука его крепко пережала запястье парня, а железные пальцы правой скрутили рубаху у горла.

- Тебе, Михай, что здесь надо?..

- Гы... - сказал парень, дергаясь и пытаясь освободиться. - Гы... Ну, раз ты так, падла, тогда и я - так!..

В воздух взлетел огромный кулак.

Правда, опуститься на голову Мурзика он уже не успел. Мурзик, как бурав, крутанулся, заставив парня сложиться чуть ли не вдвое. У того крупный зад оказался выставленным выше затылка. - Кх-кх-кх... - перхотью вылетело из горла. Оба они застыли на чудовищную долю мгновения. А потом вдруг раздался сухой отчетливый треск, как на пляже, когда Мурзик переломил камень.

- Ой, падла-падла!.. - громко и как-то слюняво сказал Михай.

Он сидел на тропинке, раскинув чуть согнутые, тряпичные, неживые ноги, покачивался взад-вперед, стянув, будто пьяный, все лицо к переносице, и очень бережно, точно младенца, баюкал прижатый к груди левый локоть.

Лариса со страхом увидела, как сквозь кожу торчит голубоватая щепка кости.

Вокруг неё проступала бурая кровь.

- Ой, падла-падла, он мне руку сломал!..

Четверо его приятелей застыли, как скульптурная композиция. А уже распрямившийся Мурзик качнулся, перемещая тяжесть с одной ноги на другую, повел в стороны выставленными, как клешни, сомкнутыми ладонями, и негромко, без злобы, как-то очень по деловому спросил:

- Ну, кто хочет еще?

- Ой, падла-падла...

- Пошли!.. - сразу же распорядился Георг. Подхватил Ларису и силой двинул её вдоль тропинки. Глаза у него стали, как две узкие щели. - Не оглядывайся, не надо тебе оглядываться...

Лариса, между прочим, и не собиралась. Она, будто в трансе, смотрела прямо перед собой. Однако ни тропинки, ни кустов ракиты по сторонам она не видела. А видела только прекрасное, будто из бронзы, насмешливое лицо Марьяны.

Разумеется, и речи быть не могло, чтобы после этого оставаться здесь на ночь. Георг сам предложил отвезти её в город на той же девятичасовой электричке. В полупустом вагоне, где грохотали сцепления, нехотя объяснил, что Михай - это, как бы тут лучше выразиться, бывший поклонник Марьяны. Вообразил невесть что, таскался за ней повсюду, ставил в глупое положение. Пришлось ему прямо сказать, чтоб больше не появлялся. Не успокоился, значит; теперь видишь, чем это кончилось. К сожалению, в этой стране по-прежнему правит сила. Люди совершенно не умеют договариваться между собой. Не уважают друг друга, не в состоянии считаться с чужими желаниями. Доблестью, как в первобытном стаде, считается грубость...

- Но неужели обязательно было ломать руку? - спросила Лариса.

- А ты предпочла бы, конечно, чтоб началась общая драка? Нас - трое; их, как ты видела, пятеро. Что бы из этого получилось? Кого бы тогда могли изувечить? - Он помолчал секунду, видимо, сдерживая раздражение. - А за Михая, за этого, ради бога, не переживай. Ничего страшного на самом деле не произошло. Ах, руку сломали! Ах, мальчик бедненький! Пустяки!.. Поносит гипс две недели, потом даже не вспомнит. Разве только - похвастается при случае перед приятелями.

- Все равно. Это, по-моему, чересчур...

Георг упрямо выдвинул подбородок.

- Запомни, пожалуйста, - сказал он с явным нажимом. - Существует неизбежное зло, от которого, как ни старайся, уклониться не удается. Единственное, что можно сделать, - свести его к минимуму. Это как при операции в клинике: чтобы пациент выжил, надо удалить ему больной орган. Неприятно, согласен, но другого выхода нет. И, мне кажется, что лучше уж проявить жесткость один раз, мгновенно, чем растягивать мучения на недели, а может быть, и на месяцы. Вот увидишь, больше они здесь не появятся.

- А Марьяну, если она будет одна, потом не подловят?

- Ну, Марьяна, знаешь, и сама кое-что может...