Избранный поневоле

Сняв печати своим кольцо, главный инквизитор, отворил тяжёлую створку, и посмотрел на пульсирующий в центре зала межпространственный разлом, злобно горевший неугасающим пламенем. Когда-то они с Амнисом открыли его, пытаясь попасть в временной слой реальности, давным-давно созданный древними магами, а может и богами, и стихия, вырвавшаяся оттуда, чуть было не уничтожила всё вокруг. Тогда они сумели спасти город и всех его жителей. А теперь, когда ни жителей, ни города не осталось, и только полчища чужеродных машин стеклись сюда как пчёлы на мёд, пришло время использовать разлом по другому.

Он запер дверь за собой, затем, подойдя ближе, принялся снимать одно за другой печати инквизиторов, ослабляя держащие разлом оковы. Дело это было не слишком быстрое, мужчина чувствовал, что потихоньку начинает уплывать, но раз за разом, силой воли, он выдёргивал себя из прострации, принимаясь за новый слой защиты.

Первый удар в дверь прозвучал, когда он развеял где-то половину печатей. Разлом тоже отреагировал на уменьшение давления, становясь больше в размерах, не слишком сильно, где-то на треть увеличившись в длину, но уже скоро должен был наступить момент, когда сняв очередную печать, стихия рвущаяся в этот мир, просто разнесёт остальные оковы, главное было успеть.

Дверь зашипела и пошла дымком, когда несколько лазерных лучей начали взрезать петли и замок.

Заметив это, Диконтра прошептал:

— Ну что же вы торопитесь, ребятки, сейчас всё будет, сейчас вы всё получите.

Он снял ещё одну печать и разлом рывком увеличился вдвое, коснувшись потолка и пола краями. Оставалось всего ничего, одна печать, мужчина это чувствовал по жадной вибрации нестерпимо сияющей межмировой щели.

В этот момент дверь рухнула и в зал ввалилась толпа остроухих. Их с Диконтрой разделял разлом, но главный инквизитор не стал ждать, когда они обогнут его, чтобы напасть. Последним рывком снял ещё одну печать, а затем, зло оскалившись, рявкнул:

— Сдохните тва…

Большего он сказать не успел, потому, что вырвавшееся наружу пламя мигом поглотило сначала зал, затем этаж, а потом, испарив скалу, рвануло дальше, превращая в прах всё на километры вокруг. Слизнув словно корова языком и город и всё что в нём находилось.

Глава 25

— Всё, некуда больше отступать, — устало произнёс, Глушаков, какой-то даже серый от недосыпа и работы на износ.

Подошел к соседней лежанке, куда и завалился, мгновенно проваливаясь в беспокойный сон.

Хмуро то сжимая, то разжимая кулак новой, выращенной лекарями руки, я не мог с ним не согласиться. Круг сузился настолько, что населению империи просто уже было некуда деваться, а это означало, что игры в гибкую оборону закончились, оставалось только стоять насмерть.

Поднявшись с наспех сколоченного топчана, на котором отдыхал, я прошел мимо него, к выходу из землянки. Мы находились всего в нескольких километрах от переднего края, где едва сумели притормозить продвижение противника, поэтому отчётливо виднелось в ночной темноте багровое зарево на горизонте, пылающих деревень. В сердце империи были самые густонаселённые районы, где от одного селения до другого, зачастую было не больше дневного пешего перехода. И теперь всё это горело.

— Надо что-то делать! — зло треснул я кулаком по бревнам, что в один накат перекрывали землянку.

Вот только что? Даже сил аватара было мало, чтобы что-то изменить. Да даже взрыв уничтоживший академию, город и всё на десяток километров вокруг, только приостановил на сутки движение машин. Мы периодически засекали опускавшиеся вне зоны действия наших зенитных ракет их десантные корабли, которые высаживали всё новые и новые подкрепления, коим, казалось, не было числа.

— Должен же быть какой-то способ! — вновь, с отчаянием выкрикнул я.

— Есть один, — внезапно раздался из темноты знакомый голос.

— Сева?! — я обернулся, как-то даже обрадовавшись старому товарищу, с самого начала войны пропавшему со своими изысканиями где-то в глубине архивов старой империи.

— Что, не ждал? — хмыкнул тот, выходя на свет горящего возле землянки факела.

— Не ждал, — кивнул я, — но рад что ты здесь. Глушаков вон тоже в землянке отсыпается, так что все в сборе.

Я действительно был рад видеть Иквуса. Каким бы заносчивым, каким бы неуживчивым ни был бывший завхоз, товарищем он всегда был верным и надёжным. Пусть вечно недовольный и местами вредный до невозможности, но он всегда помогал мне, даже в самых сложных ситуациях, как и Глушаков. С самого первого курса я испытывал к землякам только чувство огромной благодарности, ну и слегка вины, Севе из-за меня пришлось таки помыкаться по миру.

От переизбытка чувств, я тут же сдавил его в объятьях, рассмеялся на раздавшееся недовольное бурчание. Произнёс:

— Ладно, ты говорил, что знаешь способ…

— Знаю, — кивнул верховный чародей, — правда способ этот использовали на стихийниках, с магией проклятий никто не работал, но, в целом, результат должен быть близкий.

— И что там?