Избушка на краю омута

Едва они вышли на школьное крыльцо, как аромат едва пробившейся листвы вскружил голову. Солнечные лучи накрыли теплыми объятиями. Шум резвящихся во дворе детей оглушил. На душе у Лады сразу стало радостно, но радость была с горчинкой, с примесью тревоги. Наверное, это никогда не пройдет. Невозможно забыть то тягостное ноющее чувство, предвидение скорой беды, терзавшее ее в детстве с наступлением мая. Лада хорошо помнила, что с весенним теплом, с подснежниками и пением птиц в Камышовке начинался сезон горя. И хотя она знала и ждала, каждый раз это случалось внезапно. Однажды улица оглашалась воем, протяжным и жутким, означавшим, что в семье кто-то пропал. Потом в течение лета такое случалось регулярно, один-два раза в месяц. В чью-то избу приходила беда, заставляя остальных трястись от страха и гадать, не их ли черед наступит следом. Лишь с холодами деревенские могли вздохнуть спокойно, зная по опыту, что зимой бояться нечего. Говорили, что зло, истребляющее жителей, на зиму впадает будто бы в спячку, как медведь, и никого не трогает до весны.

— Смотри! — Локоть Ларисы больно ткнулся Ладе в бок. — Вон наши смутьяны, Неупокоев и Разгуляев, шушукаются. Опять каверзу замышляют, поди. Или курить собираются.

Лада узнала мальчишек, стоявших на углу школы. Неупокоев держал в руках мятый желтый листок, который оба рассматривали с таким видом, будто это было нечто диковинное. Лариса уже тянула ее за руку, увлекая за собой. Заметив приближение учителей, те вдруг перепугались, а листок, смятый резким движением, исчез в кулаке Бориса.

— Что это там у вас? — Лариса подозрительно посмотрела на спрятанные за спиной руки ученика.

— Это личное, — ответил Неупокоев. Страх исчез, взгляд стал вызывающим.

— Личное у тебя дома, а здесь территория школы. Показывай! — скомандовала Лариса, сгоравшая от любопытства.

— Да перестань, — тихо шепнула Лада, стараясь, чтобы мальчишки не услышали. Неправильно подрывать учительский авторитет, не могла же она при них сказать ей, что это, и правда, не ее дело.

— Любовное письмо у него, — сообщил Разгуляев и хихикнул. — Вам не интересно будет.

— А, так вы любовные письма вместе читаете, что ли? — не унималась Лариса, нависая над ними горой. — Вижу, что врете. Показывайте! Любовные письма давно пишут в электронном виде, а ваши физиономии говорят мне, что вы что-то нехорошее затеяли!

— Не на что смотреть, — Разгуляев невозмутимо убрал комок бумаги в карман. — Пойдем, Санек.

— Нет, не пойдете, пока не покажете! — Лариса уперла руки в бока. Ладе было стыдно за свою коллегу. Даже если у мальчишек репутация хулиганов, все равно нельзя так себя вести. Они же ничего плохого не сделали!

В этот момент за спиной раздался голос директора:

— Так! И что они на этот раз натворили?

Лариса вздрогнула и мгновенно перевоплотилась. Теперь вместо злобной «училки» возникла добрая фея, мечтающая осчастливить весь мир. Ее взгляд устремился в лицо директора, губы растянулись в улыбке, отчего ее лицо стало еще шире.

— Добрый день, Федор Гаврилович!

— Что происходит? — снова спросил директор, покосившись на сына, теперь уже не выглядевшего таким дерзким.

— Говорят, любовные письма читают. — Лариса хихикнула, и Лада готова была от стыда под землю провалиться.

— Ничего подобного! — буркнул Борис, глядя на отца.

Тот пожал плечами, усмехнулся и сказал:

— Ну-ну! Уроки кончились, почему домой не идешь?

— Иду уже.

— Хорошо. Я до пяти в школе. К ужину буду. Если хочешь, можешь пиццу заказать.

— О! Класс! — Борис не скрывал радости. — Пицца! А можно еще острые крылышки и фри?

— Это вредно, — ответил директор и посмотрел на топчущуюся рядом Ларису. Наверное, ему неудобно было обсуждать при них семейные дела, и Лада, взяв подругу за руку, повела ее прочь со школьного двора. Та повиновалась, но неохотно, и несколько раз оглянулась на высокого крепкого мужчину в строгом костюме, бормоча:

— Нет, ну какой мужик, только посмотри! Один, без жены, сына растит! А костюмчик, как с витрины! Аккуратист! И красавец! Ты заметила, как он на меня смотрел?

Лада подумала, что директор на Ларису вообще не смотрел, но вслух сказала:

— Ага.

— Сто процентов, он на меня глаз положил! — продолжала распаляться та, путая мечты с реальностью. — Скромный, сказать сам не может. Придется самой брать быка за рога!

Лада представила себе эту картину, и ей стало смешно. Наверное, бедному директору придется искать пятый угол, когда решительная Лариса ворвется в его кабинет, чтобы взять инициативу в свои руки, тем более что у Федора Гавриловича была репутация заядлого холостяка. Преимущественно женский коллектив школы часто обсуждал его неприступность, ведь попробовать завязать с ним отношения стремились многие. Он нравился даже Ладе, хотя она, наверное, была единственной, кто не предпринял еще ни одной попытки. Ну, разве что, позволила себе улыбнуться пару раз. И то улыбкой это было трудно назвать — лишь намеком, особенно если сравнивать с Ларисиной.