Избушка на курьих ножках

Джек порхает над нами, пока мы несёмся вперёд, держась друг за друга на безумных подъёмах и отчаянно визжа на головокружительных спусках. Всё вокруг превращается в водоворот ярких огней, смеха и звёзд, и от этой бешеной кутерьмы у меня темнеет в глазах. Когда тележка наконец останавливается, я выхожу из неё на ватных ногах и с улыбкой во весь рот.

Яги повсюду: расставляют угощения на длинных столах и тараторят так быстро, что у меня голова кругом. Все очень приветливы. Улыбаются, сыплют комплиментами мне и моей избушке, кормят Джека прямо с рук. Некоторые рассказывают, как познакомились с моей бабушкой, вспоминают, какой замечательной она была. Я улыбаюсь им в ответ, оберегая свой секрет. Ба ушла не насовсем, скоро я верну её домой.

За этот вечер я встретила столько Яг, но ни с одной не успела толком познакомиться. Они убегают танцевать, растворяясь в толпе, как мёртвые в темноте Врат, но скулы у меня уже болят от улыбки: я рада, что все они рядом, такие же Яги, как я. Ну, почти как я. Я не вписываюсь ни в мир живых, ни в мир мёртвых, но здесь, думаю, всё сложилось бы, будь у меня побольше времени. Жаль, что праздник не продлится долго. Татьяна была права: Ягам стоит встречаться почаще. Интересно, сможем ли мы собрать ещё одну такую встречу, когда Ба вернётся?

– Смотри! – Яга Елена тянет меня за руку. – Твою избушку украсили.

Я оборачиваюсь и вижу свою избушку, освещённую свечами в черепах, свисающих с крыши, и обвешанную гирляндами из крупных алых цветов. Она такая нарядная, что меня переполняет гордость.

– Ты волнуешься из-за соединения? – спрашивает Яга Елена.

Я киваю, все мои нервы как будто наэлектризованы.

– А ты проходила через такую церемонию?

– Что ты, нет, – отмахивается Яга Елена. – Я живу с мамой, Ягой Валентиной. Я и не думаю становиться Хранителем, пока мне не стукнет как минимум пятьдесят. А может, и все сто. Ты смелая, раз отважилась на этот обряд в таком возрасте.

Но это неправда: я вовсе не считаю себя смелой. Я холодею, неуверенность переполняет меня. Мысль о том, что я сбегу от гостей, от шума и света церемонии во мрак Врат, вызывает у меня дрожь.

Возле меня появляется Старая Яга, у неё в руках несколько толстых металлических труб. Яга Онекин рядом с ней, несёт большой ящик, в котором хранятся сделанные нами фейерверки.

– Хочешь зажечь первые заряды? – спрашивает Старая Яга с улыбкой.

– С удовольствием, – киваю я. – Но как же Бенджи и Джек? Они не испугаются?

– Кто такой Бенджи? – спрашивает Яга Елена.

– Мой барашек. Он в домике на заднем крыльце.

– Если хочешь, я побуду с ними, пока ты запускаешь салют, – предлагает девочка.

– Спасибо большое.

Я показываю Яге Елене, где прячется Бенджи, закутанный в одеяла, почёсываю его и Джека на прощание, зная, что вот-вот брошу их. В глазах стоят слёзы, но я стараюсь проморгать их, убеждая себя, что уход сквозь Врата того стоит. Я вернусь очень скоро и приведу бабушку.

Сотни гостей собрались возле переднего крыльца моей избушки, их лица сияют в свете свечей в черепах. Старая Яга отводит меня в сторону и показывает, как обращаться с трубами (она называет их пушками), чтобы отправить в небо наши звёзды.

Яга Онекин помогает мне поджечь первые пять фитилей, мы отбегаем к крыльцу и смотрим, как гигантские красные, зелёные, золотые, синие и фиолетовые одуванчики разлетаются по тёмному небу. Толпа восторженно вопит, и, когда последние светящиеся брызги достигают поверхности земли, я чувствую, как меня овевают знакомые запахи и тепло моей родной избушки.

Пять Древних старейшин собрались в комнате, встали вокруг того места, где всегда появлялись Врата, и что-то громко и радостно поют на языке мёртвых. Яги заполняют комнату, и она оживает. Все хлопают, отбивают ногами ритм и пританцовывают, передавая друг другу тарелки с угощениями и стаканы, наполненные квасом. Сама избушка покачивается в такт музыке, а очаг улыбается мне с довольным видом.

Ожерелье из крошечных белых цветов падает мне на шею, я поднимаю глаза и вижу усыпанные цветами лозы, которые обвивают всё вокруг. Они свисают с потолочных балок, сползают по стенам, укрывают мебель. Яги подталкивают меня к Вратам, и, когда я делаю шаг, виноградные плети с нежностью обвивают меня, накрепко связывая с избушкой. Я чувствую её радость, внутри становится тепло.

– Помни, Маринка, ты не обязана делать это, – шепчет Старая Яга мне на ухо. – Ничего страшного, если ты передумала.

Я прохожу мимо неё и позволяю себе утонуть в сладковатом аромате цветов. Вот я уже у самых Врат, шелковистые лепестки цветов и мягкие стебли обвивают мои руки и лицо. Древние старейшины оборачиваются ко мне и запевают другую песню. Она медленная и торжественная. Я пытаюсь разобрать слова, но никак не могу сосредоточиться. Сердце бешено колотится в груди.

Песня становится всё тише и под конец звучит едва слышно, как шёпот. Думаю, в ней поётся о красоте Великого цикла и чести быть Хранителем. Я стараюсь освободить руки из объятий лозы и дышать спокойнее.