Избушка на курьих ножках

Я позволяю Старой Яге увести меня по тёмным и пустым улочкам рынка в её лавку. Мы проходим мимо черепов и бесконечных рядов бутылок. Козырёк над дверью избушки Старой Яги встречает нас улыбкой. В комнате тепло, пахнет фейерверком и борщом. Я падаю на стул возле огня. Мой разум затуманен, а голова побаливает.

– Почему избушка так недовольна мной? – снова спрашиваю я Старую Ягу, когда она подаёт мне кружку горячего какао. – Не понимаю.

– Кому же понравится, когда его обманывают? – Старая Яга усаживается напротив меня. – Избушка думала, что ты хочешь связать себя с ней навеки, а ты всего лишь хотела пройти сквозь Врата.

– Я хотела вернуть бабушку домой. – От гнева жжёт глаза, а голос становится всё выше. – Почему избушка не понимает этого? Почему Джек не понимает? А вы? Что вам всем за дело до меня? Я могла бы вернуть бабушку, если бы вы все не вмешивались! – Я в упор смотрю на Старую Ягу и глотаю воздух такими короткими вздохами, что сводит лёгкие.

– Мы вмешались, потому что беспокоимся о тебе. Проходить сквозь Врата опасно. Можно никогда не вернуться.

– Но риск того стоил! – кричу я. – Я бы сделала что угодно, только бы вернуть бабушку домой! В конце концов, это моё решение, вы не имели никакого права!

– Твоей бабушки больше нет, – тихо говорит Старая Яга.

– Неправда! – выкрикиваю я и вскакиваю на ноги.

Голова кружится, я роняю кружку, и она разбивается об пол. Я смотрю на свои руки и через них вижу осколки чашки и пролитое какао. Всё моё тело расплывается, и на мгновение я ощущаю себя невесомой, как утренний туман. Затем я снова обретаю форму, и мои лёгкие наполняются воздухом.

– Маринка, сядь, пожалуйста. – Старая Яга протягивает руку, но я отшатываюсь от неё и уверенно иду к двери. Открыв её, я срываюсь с места и бегу что есть сил через рынок.

На улице холодно и темно, но тьма уже рассеивается, скоро рассвет. Несколько торговцев уже выставляют свой товар, потирая руки и выдыхая на них белые клубы пара. Я мчу мимо них.

Мне нужна моя избушка. И бабушка. Старая Яга не права: я смогу вернуть её домой, я это сделаю. Ба всё исправит, и мы снова заживём, как прежде.

Перед глазами всё расплывается. Я останавливаюсь и жду, когда картинка опять станет чёткой, и меня окутывает такой знакомый, успокаивающий запах горящего в очаге дерева. Я вдыхаю его, выпрямляюсь и спокойным шагом иду вперёд, к своей избушке.

Запах дыма усиливается. Он пропитывает воздух и становится уж слишком насыщенным. Я иду быстрее, снова перехожу на бег. Что-то не так. Откуда валит этот густой дым?

Треск горящего и ломающегося дерева нарушает тишину. Вопит галка. Я бегу изо всех сил, ноги отчаянно колотят по земле. Я слышу крики людей и плеск воды. Я поворачиваю за угол и вижу это. То, о чём я не хотела думать. Избушка, моя избушка – в огне.

Огонь

– Мы не специально его подожгли! – Сальма бежит ко мне, вытягивая руки, будто пытается заслонить от меня горящий дом. – Мы хотели помочь отцу разложить товары, но вдруг заметили, что твой дом стоит вроде как задом наперёд, мы подумали, что это странно, и просто хотели посмотреть, но тут Ламья сказала, что видит под крыльцом твоего дома огромные ноги, а ещё череп рядом валяется, ну я и ответила, что это глупости, вот и зажгла спичку, чтобы показать ей, что ничего такого нет, и тут… – Она делает глубокий вдох. – Я увидела череп, перепугалась и упала, и вот уже повсюду огонь, и мы не можем его потушить. Всё произошло так быстро! Прости, прости меня. – Тут её лицо кривится, она в замешательстве. – Но почему у тебя под домом лежит череп?

Я проталкиваюсь мимо Сальмы и бегу к своей избушке, но чьи-то сильные руки хватают меня за плечи, и низкий голос говорит, что там небезопасно. Мужчины и женщины снуют туда-сюда, носят воду и что-то друг другу кричат. Ламья сидит прямо на земле, раскачивается и что-то бормочет про черепа и огромные когти.

Это я во всём виновата. Если бы я не удержала Нину и дала бы ей пройти сквозь Врата, Ба не ушла бы с ней, и я не оказалась бы на этом дурацком рынке с Сальмой и Ламьей. Ну почему, почему они не могли оставить мою избушку в покое?

Дым поднимается в ночное небо. Вся моя избушка в огне, чёрное пятно в жутком ревущем пламени. Такого же, какой отобрал у меня не только родителей, но и мою жизнь. Я смотрю и не могу поверить своим глазам. Сколько себя помню, меня преследовало одно и то же видение: избушка Яги в огне. А этот пожар – настоящий, вот же он, пылает куда жарче и неистовее, чем в самых страшных моих видениях. Грозит отобрать у меня всё, что я люблю: мою избушку, Джека, Бенджи. И все мои надежды на будущее.

– Джек! – кричу я, пытаясь оттолкнуть руки, которые всё ещё удерживают меня.

Стены избушки трещат и ломаются, и моё тело становится полупрозрачным. Как невесомые мертвецы, я выскальзываю из цепкой хватки и несусь к избушке.

– Джек! – ору я так громко, как только могу, и тут же закашливаюсь, когда наполненный пеплом воздух попадает мне в горло.

Из дыма вылетает Джек, врезается мне в плечо и хватает когтями за руку.

– Джек, – рыдаю я, – где Бенджи?