Избыток сердца

(за ними и коршун спешит устремиться).

Сгущаются краски, стирая различия,

размытый пейзаж, прошедшим дождём,

уныло плывёт, забывая о нём.

Где бы

Где бы ни было печали,

всё о том поёт,

как прекрасная октава

высоту берёт,

как звучат, не умолкая,

трели соловья,

как ночной туман

сползает, пеленой шумя.

Где бы ни было восторга

летних красок дня,

там бы не сопели

звонко воды ручейка.

Там не снились бы младенцам

хороводы фей,

не носила бы под сердцем

мать любви своей.

Софиты

Летают пылинки в нежных софитах,

улыбчивый вечер парит над судьбой,

душа нараспашку, как ветер открыта

и весь этот мир между мной и тобой.

Оркестр звучит миллионами всплесков,

касаясь двоих в общей зале мечты,

как сложится жизнь всегда интересно

и будет ли в ней ещё больше любви?

Тебе

В воздухе так мало тебя,

лишь память, обжигающих чувств.

Дыхание горячее огня,

говорила мне, не вернусь.

Жду, скучаю, вечно твоя,

в сердце наши встречи храню,

там, где ты любовь высока,

там, где я увижу её.

Посмотри на небо своё,

оно общий наш кислород,

нам так повезло на земле

знать, что есть родное плечо.

Ты первый

Ты первый из моих снов,

разбужена тобой моя любовь,

шторы блэкаут закрой,

времени мало с тобой,

нежность.

Не говори ничего,

слышу дыхание твоё,

свежесть.

Мы в замке из мечт,

любовники здесь,

в порыве жарких чувств,

страсть.

Были чужие с тобой,

в сказке начертан герой,

вечность.

Стали, как тени близки,

полные сил и любви,

дерзость.

Мы заменили собой

весь этот мир под луной,

верность.

Лёгким касанием рук,

пламя горит между двух,

смелость.

Осенние журавли

По сему у дальней той осоки,

где жужжала осень сентября,

от ветров дрожало там болото

и прохладой наполнялось дня.

И шептали бледными губами

облака молитвы перед сном,

словно на груди своей ласкали,

как кормилицы поили молоком.

И уже студёный вихрь рьяный

будоражил на ветвях листву,

по краям расставленных деревьев,

что глядели на других в пылу.

Всё спешило в тени да уныние,

пыль взметалась в грязи монастырь

и места родные опустели,

улетели сердца журавли.

Нежное туше

Не лги, красивой осени, туману,

не лги, довольствуясь обманом.

Прочти надежду на стихи

в холодные сырые дни.

Пойми, нет важности,

есть ты, есть мы.

И блики золота лови

случайным взглядом,

и наслаждайся листопадом.

Люби всем духом колыбель природы

и забывай тихонечко невзгоды.

Родной отец

Я дочь твоя, милуй, как прежде, слово,

люби, всей вечностью меня храня,

не отдавай свой свет ты ласково-суровый

ни по приказу, ни по крови дня.

Учитель мой, просторы юных взоров,

мой опыт и награда лет,

я буду ждать, родной мой, тебя снова

и моя жизнь наш с тобой секрет.

Красивые глаза

Надень свои красивые глаза

и губы сочной поцелуй помадой,

пойдём гулять до самого утра,

ты и я, и большего не надо.

Смотри, какой любви аттракцион,

словно дети, радуемся солнцу

и мчится наше счастье кувырком

навстречу ветру, обжигая воздух.

Сегодня наши ангелы шалят,

превращая мир в сказочный домик,

мы видим его в розовых тонах

и коррмим райских голубей попкорном.

Дубравы листья шелестели

Дубравы листья шелестели,

звени, как ручей весной

и с каждой нотой вниз летели,

безбожно жертвуя собой.

Ветер всё рвался к инструменту,

по белым клавишам души

он нажимал со страстью зверя

и жаждал больше, всей листвы.

Она стелилась, прямо в ноги

к стволам могучим и родным,

и лились золотые слёзы

на полог осени судьбы.

Ночь

Дурманит ночь туманом чёрным,

ни зги не видно, жизнь скулит,

за поворотом обнажённая

тропинка лунная пленит.

А воздух чист, как взгляд младенца,

парное стынет молоко,

тревога думы режет сердце,

ни убежать, ни скрыть её.

Дрожание леса душу сводит,

мандраж по телу ветер вьёт,

судьбу несчастную изводят,

она предчувствует исход.

За леденящей тенью вечность

густым покоем обдаёт

и завораживает смелость

зари рождественский приход.

Жар огней

Бегут по лужам облака,

кошчонка на крыльце взъерошена,

а лето кончилось тогда,

когда пошёл мороз по коже.

Уютный пар от кипятка

и кружка чая греет руки,

и предосенняя хандра,

с теплом нам долго быть в разлуке.

Ты не считай уныния дней,

ты их прости по воле Божьей,

тогда природы жар огней,

скорее встретишь грудью голой.

Первый снег

Юный снег припорошил

леса пышный бал,

закружился вместе с ним

в вальсе тут и там.

Донжуан в костюме белом

обольстил пейзаж,

пеной молоко вскипело,

вышло за края.

Золотые переливы

дней обручены,

на листве деревьев иней

хрупкий, как стекло.

По тропинке мокрой тени

поползли змеёй,

а вдали огонь пылает,

как янтарный мёд.

Тешит лаской, царской лестью

хлопьев пелена,

обвивает броской баской

стебли сорняка,

очаровывает сказкой

краски ноября,

в скором времени исчезнет,

словно взмах крыла.

Хвойный лес

Одиноко дышится смолой,

хвойный лес озяб во власти времени,

закрывает вечность день рукой,

отголоски меркнут жарким бременем.

Не предаст стремление реки,

омывая грани жёлто-пепельным

и лучей счастливых пузырьки

разойдутся по углам прощения.

Пой всей многоликостью огня

порывы пусть ласкает ветер,

вечер пусть обнимут два крыла,

пой, припевом ласки бесконечной.

Уж шепчет хмель

Уж шепчет хмель сухой листвой,

трава высокая клонится,

словно кручёной тетивой

заборов обвивает лица.