Избыток целей

Он подвёл её к широкому низкому дивану, покрытому подушками, которые были обшиты цветными лоскутьями, но она села в кресло.

– Ну вот, ты приехала. Теперь хоть миру конец.

– Я очень соскучилась.

Она оглядела комнату, столы, уставленные вазами и статуэтками, гобелены, великолепное и беспорядочное нагромождение оружия, эмалей, мрамора, картин, книг.

– Тут много красивых вещей.

– Василий забирает эти мечи и щиты – они настоящие. Ещё пара мушкетов. Остальное отдаёт.

– Ничего себе – как в фильме «Карты, деньги, два ствола»! Наверное это стоит кучу денег!

– Для него первоочередная задача – срочно вступить в наследство и реализовать квартиру. И у него нет возможности заниматься вещами. Кроме того…

Он запнулся, и она вопросительно на него посмотрела. И он закончил свою мысль.

– Тот долг перед Медкомплексом и его займ – тридцать тысяч долларов плюс пять. Василий говорит, что это ерунда, ситуация сама рассосется. Но никто не гарантирует, что в оконцовке ко мне в офис не нагрянут приставы. И тогда Василий скажет, чтобы продали пару картин…

Андрей обвел взглядом комнату.

– … или вазочек. Хотя… тут одного предмета вполне достаточно, а мы еще не осмотрели все комнаты.

– Ты всех подозреваешь.

– И все равно постоянно попадаю.

Она с притворным недовольством посмотрела на него:

– Не наговаривай зря, всем бы так «попасть». Василию больше не на кого положиться. Насколько я поняла, он в розыске.

Он обнял её за талию, жадно разглядывая объект страсти. Он еле сдерживался, ему хотелось её немедленно до полной гибели всерьёз.

– Мне всегда кажется, что я тебя ищу и ты никогда не бываешь моей. Наверное, я никогда не узнаю это. Я хочу в тебе невозможного и беспредельного. Многие живут без мыслей и без чувств, и они абсолютно счастливы. А я вечно ищу поводы для тревог. Вся эта метафизика страсти делает меня безрассудным и злым. Лучше ничего не знать и ни о чем не задумываться. Иди ко мне. Хочу забыться и ни о чем не думать.

И он стал целовать её в губы.

Чуть испуганная, как бы смущенная взглядами всех этих необыкновенных вещей, окружающих её в большой незнакомой комнате, она отстранилась:

– Здесь!? Ты с ума сошел!

Он ответил, что они здесь одни. Она показала на фотографию Василия, стоявшую в рамке на столе.

– Одни? Мне кажется, что он смотрит на нас. Почему у него такие усы?

Андрей обернулся.

– Танюша, ими его наделила природа, и я их охотно ему оставляю. Сейчас он живёт на Кавказе, а там многие так ходят.

– У этого ублюдка – Еремеева, тоже были усы. Говорят, он пропал. А я вот думаю – вдруг он скрывается, как Василий.

– Вот уж не знаю, в какой могиле он окопался. Второв с Трезором уверены, что Еремеева грохнули. Не в его характере скрываться, скорее бы все остальные скрылись. Одним из его недостатков была предсказуемость – даже крупно накосипорив, он оставался на месте и никуда не убегал, надеясь что «порешает вопрос». И до поры до времени ему всё сходило с рук. Но потом борзометр зашкалил, и его ёбнули.

Усевшись в углу дивана, он привлек ее к себе на колени и стал целовать; она отвечала на его поцелуи. Вдруг она оторвалась:

– Скажи, а с кем он работал? Имеется в виду, не мог же он один пойти против моего папы.

– А-а… я не знаю. Слышал, по химии они плотно работали с Першиным. В итоге вместе вляпались. Еремеева пустили в расход, а Першина слили с завода, и он перебивается по мелочи.

Она поднялась:

– Покажи мне другие комнаты.

Он повёл её в спальню. Просторная комната с палисандровой мебелью, казалось, находилась во власти недавнего прошлого, будто хозяйка ненадолго вышла из дому. Зеркальный шкаф словно ловил её взгляд, а на старинных напольных часах скучала задумчивая бронзовая пастушка, уже не слыша стука маятника.