Издалека

— Я, — слабо проговорил Шассим. «Уши» его тихонько двигались — флоссу было нехорошо.

— Думал, что у меня голова лопнет, — признался Унэн, осторожно укладывая Книгу в рюкзак.

— Я тоже, — отозвался флосс. — Видел бы ты себя… Глаза остекленевшие, вид перепуганный. Я стал опасаться, что не смогу докричаться. Ну что, уходим?

— Уходим, — кивнул монах и бросил последний взгляд на едва различимый рисунок на глянцевой поверхности портала. Ребёнок, подумалось ему. Ребёнок, потерявшийся во тьме. Что бы это значило?

Спустя какую–то минуту голова вновь раскалывалась от боли.

* * *

…Хиргол, потерявший счёт времени и едва державшийся на ногах, тоже вздрогнул, услышав чудовищный голос. Пока он тщетно зажимал уши, стремясь избавиться от этого кошмара, горностай убежал за пределы досягаемости.

Однако стоило последнему громоподобному звуку затихнуть, Хиргол неожиданно понял, что видит в темноте. Всё вокруг то вспыхивало призрачным зеленоватым свечением, то вновь становилось чёрным. Постепенно мерцание яркости прекратилось, и всё стало чуть зеленоватым — не самый приятный оттенок, но видеть можно. Что самое странное, Хиргол увидел следы горностая — красноватые, медленно гаснущие пятнышки, убегающие в ранее неприметную щель меж каменных колонн.

Он кинулся по следам и навстречу ему живым факелом выскочил зверёк. Остановился, внимательно глядя человеку в глаза, и тихо тявкнул.

И припустил прежним курсом, время от времени оглядываясь.

Окружённый странным, призрачно–зелёным миром, Хиргол из последних сил переставлял ноги. Горностай светился ярко–белым огоньком, то удаляясь, то приближаясь. Юноша мечтал об одном — уснуть.

* * *

— Есть идея, — неожиданно объявил монах, глядя на горизонт, где угасали последние волны заката. Здесь, в горах, закаты и восходы особенно выразительны. Внизу, где воздух изобилует пылью, закат долог и размыт, небо медленно плавится и медленно остывает. Здесь же всё происходит стремительно и ярко — словно работает искусный художник. Два–три точных движения — и вот вам закат.

Звёзды здесь, наверху, ярче, сильнее, пронзительнее, чем внизу.

— Там, в Лерее, давно знают про Книгу, — продолжил Унэн, любуясь звёздным небом. Флосс восседал рядом, недвижный и незаметный — но был весь внимание. — Я даже готов предположить, что они не имели ни малейшего понятия о том, что же именно им нужно. Ради приобретения Книги или её части они готовы пойти на всё. Но как они узнали о ней?

— Книга могла появиться на Ралионе столетия назад, — «пожал плечами» Шассим. — Вспомни о золотом мече, который принёс Империи Ар–ра победу и процветание на сотни лет. Он дожидался своего часа десятки тысяч лет, и был обнаружен случайно. Но стоило императору взять его в руки, как тут же выяснилось, что появление меча было давным–давно предсказано. Вспомни о сотнях других потерянных артефактов, про которые успели сочинить множество предсказаний, одно другого нелепее. Я не стал бы удивляться.

— Нет, ты не понял, — с жаром возразил Унэн. — То, что это возможно, я и так знаю. Меня интересует — каким образом. Кто им сказал? Кто придумал предание и как донёс до нужных ушей?

— Для этого придётся выяснить, когда Книга появилась здесь. Или узнать, кто её доставил. Нужна хоть какая–нибудь точка отсчёта.

— Я знаю, кто, когда и как её доставил, — монах вскочил на ноги. — И ручаюсь, что это произошло совсем недавно. Около восьми лет назад.

И принялся рассказывать,

Флосс прикрыл глаза и яркая, живая картина предстала его глазам.

Подножие гор. Каменные столбы, раскиданные там и сям; крохотный лесок внизу, в долине и ручеёк.

Двое людей… молодых людей… одна, похоже, девушка (флосс видит смутно, словно сквозь дымку) стоят у одного из столбов, глядя вверх. Картина меняется. На вершине столба возникает человек, высокий и худощавый, с вытянутым лицом. На миг нагибается… словно только что положил что–то себе под ноги. Улыбается и… шагает вперёд.

Флосс моргнул, и картинка растворилась.

— …вот и сказал мне, что книга лежала наверху. Хотя до него туда забиралось множество народу и… — монах осёкся, заметив, что флосс смотрит куда–то в сторону, прикрыв огромные глаза. — Ты меня не слушаешь? — спросил он почти обиженным тоном. — Зачем я тогда…

— Я всё видел, — перебил его флосс. — Человек, спрыгнувший… шагнувший с вершины столба, — поправился он. Унэн вытаращил глаза.

— Но я же… ах, да, — кивнул монах и с лёгкой завистью воззрился на друга. — Так ты видел его?

— Зеркало, — коротко приказал флосс и вновь прикрыл глаза.

Монах сделал шаг к высокому, в рост человека зеркалу.

Зеркало тускло осветилось изнутри. По ту сторону проявилось изображение человека. Не очень чёткие контуры. Видимо, флосс мысленно приблизил то, что видели другие глаза — менее сильные; что воспринял другой ум — менее сосредоточенный.

Чётче. Ближе. Вот, прекрасный кадр — человек вытянулся в полный рост, плащ развевается у него за спиной. Лицо человека быстро приблизилось. Замерло. Унэн лихорадочно искал в рукаве килиан, запоздало вспомнив о записи. Успел.

Запомнил!