Издержки хорошего воспитания

Вот так она стояла в тот вечер на верхней площадке загородного клуба в ожидании туфель Элейн и уже начинала терять терпение, но тут кузина показалась на пороге гардеробной, сияющая и воодушевленная. Пока они спускались по широким ступенькам, встревоженный прожектор разума Изабель нашарил и высветил две мысли: «У меня сегодня чудесный цвет лица» и «А интересно, хорошо ли он танцует?»

Они сошли в клубный зал, и ее обступили девушки, с которыми она познакомилась пополудни. Мягкий желтоватый свет на мгновение сказочно переменил их облик. Изабель услышала, как голос Элейн одно за другим называл имена, и рассеянно раскланялась с шестью черно-белыми, ужасно чопорными персонами.

Где-то там всплыла и фамилия Палмс, но Изабель поначалу не удалось угадать ее хозяина. Все как-то неловко и по-детски принялись пятиться, сталкиваться, и в результате каждому достался наименее желательный собеседник.

Изабель ловким маневром увлекла за собой Дункана Колларда, гарвардского первокурсника, с которым ей когда-то довелось играть в классы, и они присели на ступеньку. Маленький и, предположительно, шутливый экскурс в прошлое — вот все, что ей было нужно.

Замечательно было то, как Изабель умела светски подать одну-единственную фразу. Сперва она увлеченно, восторженным контральто произнесла ее с легким южным акцентом. Затем словно полюбовалась ею на расстоянии и подарила ей свою чудесную улыбку. Потом, варьируя фразу на все лады, поиграла с ней, будто с мячиком, при этом не выходя за рамки обычного диалога.

Очарованному Дункану было совершенно невдомек, что все это предназначалось вовсе не ему, а чуть левее — глазам, сияющим из-под тщательно увлажненной и приглаженной челки.

Подобно актеру, который, даже будучи всецело захвачен собственным вдохновением, способен составить впечатление чуть ли не о каждом зрителе из первого ряда, Изабель оценила Стивена Палмса. Прежде всего, его светлая кожа разочаровала ее, — оказывается, в ее мечтах он был смугл и строен, как карандаш. Что до всего прочего, она приметила мягкий румянец, идеальный романтический профиль, который эффектно сочетался с ладно облегающим фигуру костюмом и шелковой оборчатой сорочкой того самого фасона, который по сей день приводит женщин в восторг, но уже порядком утомил мужчин.

Стивен молча улыбался.

— А вы согласны со мной? — спросила она внезапно, обратив к нему невинный взор.

Он кивнул и улыбнулся опять — выжидающей, полной надежды улыбкой.

Затем все пришло в движение, и, ведомые Элейн, они направились к своему столу. Стивен протиснулся к ней поближе и прошептал:

— Сядем рядом за ужином, Изабель.

Изабель ахнула — не слишком ли он прямолинеен? По правде говоря, у нее было такое чувство, словно выигрышную реплику героини отдали второстепенному персонажу; все же ей не следует ни на минуту упускать бразды правления. Над столом прокатился хохот из-за путаницы при рассадке, а потом заинтересованные взгляды устремились к ней, сидящей почти во главе.

Изабель сполна наслаждалась всеобщим вниманием, а Дункан Коллард был до того поглощен созерцанием ее разрумянившегося лица, что забыл отодвинуть стул Элейн и слегка смешался.

Стивен сидел по другую руку, излучая самоуверенность и спокойствие, и смотрел на Изабель более трезво. Они с Дунканом заговорили одновременно:

— Я много о вас слышал с тех пор, как вы перестали заплетать косички…

— А смешно сегодня вышло, правда?..

Оба умолкли.

Изабель застенчиво поглядела на Стивена. У нее всегда все было написано на лице, но она решила-таки спросить:

— Как? От кого же?

— Да все о вас говорили, с тех пор как вы уехали.

Она зарделась, как и положено в таких случаях.

Сидевший по правую руку Дункан, сам того не ведая, уже сошел с дистанции.

— Я расскажу вам все, что вспомнил о вас за все эти годы, — продолжал Стивен.

Она чуточку наклонилась к нему, целомудренно рассматривая веточку сельдерея на тарелке.

Дункан отлично знал, что в этих делах Стивену нет равных. Он вздохнул, повернулся к Элейн и завел светский разговор о том, поедет ли та в школу на будущий год.

II

Конечно, ни Изабель, ни Стивен не были невинными ягнятами, но и только. И даже больше — в игре, которую они затевали, дилетантский статус не имел значения, каждый примерял на себя роль, которую он, возможно, будет играть годами. Оба начали с того, что были хороши собой и очень импульсивны, а все остальное они почерпнули из определенного сорта популярных романов да обрывков разговоров старших ровесников в раздевалке.

Чем больше Изабель вживалась в образ инженю, тем меньше Стивен верил ее огромным невинным глазам. Он выжидал момента, когда маска будет сброшена, но в то же время не подвергал сомнению право Изабель на ее ношение.