Издержки профессии, или Перемена участи

Затем она купила дорогущую шляпу «Фея ночи» и отбыла с затуманенным взором (видимо, предвкушая ночные утехи с Робертом), а мисс Фартинг, мысленно покрутив у виска, вернулась к своим обычным обязанностям.

Однако на этом чудеса не закончились.

На самом деле, на этом они только начались!

На следующий день в «Перо амазонки» явилась приятельница миссис Перлингтон и, подмигнув мисс Фартинг, заявила, что желает получить укол шляпной булавкой. В качестве благодарности были куплены две шляпы – «Шелковый поцелуй» и «Утренний бриз».

Через два дня пришли три дамы; еще через день их было уже пятеро. К концу недели количество желающих получить укол шляпной булавкой в голову выросло до одиннадцати человек в день! Никогда еще «Перо амазонки» не знало такого наплыва посетителей. Миссис Чимней радостно подсчитывала неожиданные прибыли и, видя, что все посетительницы норовят попасть именно к мисс Фартинг, сделала последней солидную прибавку.

Однако вскоре мисс Фартинг решила, что далее маскировать иглоукалывание продажей шляп нет никакого резона, и спустя месяц со дня достопамятного инцидента с ранением миссис Перлингтон недалеко от «Пера амазонки» открылось заведение под названием «Булавка Купидона». От клиенток не было отбоя, а самой преданной и постоянной была, конечно же, миссис Перлингтон, которая после курса укалывания булавкой очень постройнела и помолодела и которой теперь очень к лицу была шляпка «Дартмурская орхидея».

Дивных ароматов рой

– Нет, нет и нет! – орал мистер Леонард Смитсон, директор издательства порнографической литературы, размахивая убористо исписанной рукописью. – Это никуда не годится! Вы идиот!

Автор рукописи, мистер Джозеф Фицрой, в адрес которого изрыгались проклятья, сидел, вжавши голову в плечи, и сосредоточенно рассматривал непарные шнурки своих изрядно изношенных штиблет. Левый шнурок был черного цвета, а правый, однажды порванный и посему имеющий разлохматившийся узелок, – коричневого. Однако разница в шнурках не шла ни в какое сравнение с той угрозой, которая нависла над мистером Фицроем в лице разъяренного издателя.

Вообще, Джозеф Фицрой считал себя мастером пейзажной лирики и писал короткие стихотворения в прозе, воспевающие природные богатства западного побережья, однако издательства одно за другим отказывались публиковать эти сомнительные с точки зрения коммерческой выгоды этюды. И вот однажды, обнаружив себя на краю долговой ямы, мистер Фицрой взялся выполнить заказ вышеупомянутого мистера Смитсона, который слыл экспертом в области непристойной литературы, держал собственное издательство и книжный магазин «для джентльменов», а также, по свидетельствам знатоков, обладал самой внушительной коллекцией порнографических изданий в Европе. Мистер Смитсон заказал начинающему писателю роман, который должен был, по словам издателя, стать смелым отражением современной чувственности, вырвавшейся из тенет ханжества и лицемерия, и украсить собой Рождественскую рассылку 1882 года для постоянных клиентов издательства.

Мистер Фицрой получил аванс и два месяца работал, не покладая рук, над произведением, которое он (как ему казалось, очень удачно) озаглавил «Тайная жизнь распутной лилии». Двадцать третьего сентября рукопись была закончена, упакована и вечерней почтой отправлена мистеру Смитсону. Спустя два дня Джозеф Фицрой получил телеграмму, озадачившую своей лаконичностью: «Завтра десять утра издательстве тчк Смитсон».

И вот теперь мистер Фицрой сидел в кабинете издателя, рассматривал непарные шнурки и думал, как лучше свести счеты с жизнью – утопиться в Темзе или броситься под поезд на вокзале Чаринг Кросс. Мистер Смитсон тем временем не унимался:

– Скажите-ка, милейший – только честно! Вы сами как считаете – может такой фрагмент возбудить истинного джентльмена? – и, поискав нужное место в растерзанной рукописи, издатель принялся с выражением читать вслух:

«Фрау Штриц сидела у трюмо, разглядывая в зеркале свое белоснежное, словно лилия, тело. Из одежды на ней не было ничего, кроме легчайшей шелковой шали цвета высокогорной фиалки с нежнейшим розовым отливом. По всей комнате разливался терпкий аромат фрезии и душистого горошка.

Раздался стук в дверь.

– Войдите! – воскликнула фрау Штриц, ничуть не стесняясь того, что вошедший может увидеть ее наготу. – А, это вы, Герберт! Входите же, входите!

Статный блондин в костюме табачного цвета смело ступил в комнату. Страсть моментально ослепила его, и, подхватив фрау Штриц, он сорвал с нее корсет и повалил на разобранную постель…»

Закончив читать, мистер Смитсон перевел дух и швырнул исписанные листки себе под ноги, на прекрасный кашмирский ковер.

– Тело словно лилия! Шаль цвета фиалки! Аромат фрезии! Костюм табачного цвета! – вопил директор издательства. – Да вам, милейший, надо справочник садовода писать, а не порнографическую литературу!

– Вообще-то я мастер пейзажной лирики… – промямлил мистер Фицрой.