Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать

Но на этот раз его мудрое знание психологии не сработало. Мужчина и женщина принадлежали к той правильной породе родителей, которые детей балуют, но в меру, а если уж что-то решат не позволить ребенку, то их не прошибешь никакими криками.

Они строго посмотрели на сына, готовясь решительно пресечь его капризы. А Емельянов сказал, утешая:

— Не плачь, мальчик! Мама и папа купят тебе елку. Искусственную. Вон в том супермаркете, кстати, продаются, сам видел. И безвредно, и красиво. Это же ведь визуальный символ, то есть ощущения для глаз — одинаковые! Важен сам праздник, а не его материальные атрибуты! — обращался Емельянов уже не к мальчику, а к родителям.

Женщина, услышав столько сразу умных слов, посмотрела на Емельянова уважительно, а мужчина глянул хоть и с подозрением (как всякий муж, в присутствии которого посторонний мужчина слишком уж вежливо говорит с его женой), но и не без задумчивости. Главное же: малыш затих. Он повернул свои мокрые большие глаза в сторону огромных витрин супермаркета, вспомнил, наверно, сколько там игрушек и прикинул, что сейчас он в виде компенсации за моральный ущерб может вместе с искусственной елкой выпросить что-нибудь для себя ценное.

— Пойдемте туда, правда, — сказал он смирным голосом.

Истина, изглаголенная устами собственного младенца, оказалась решающей для осчастливленных его рассудительностью родителей. Они взяли мальчика за руки и дружно пошли в супермаркет.

— Ты! Иди отсюда! — грубо крикнул торговец Емельянову.

— С какой стати? — спросил Емельянов. — Это мой город, моя улица. Где хочу, там и стою.

— Стой в другой место! А тут торговля!

— Это, между прочим, еще вопрос, законная ли! — огорошил его Емельянов. — Где у вас сертификат качества? Где санитарная книжка? Где разрешение на уличную продажу товара?

— Что?! — разозлился торговец. — Ты кто такой вообще?

— Я гражданин! — четко, но без пафоса произнес Емельянов. И чувствовал себя в этот момент действительно гражданином.

— Ты, гражданин, — все более грубел торговец, — вали отсюда, понял, да? Это мой торговый территорий!

Он указал на колышки и веревочки, которыми, в самом деле, был окружен импровизированный елочный базар.

— Хорошо, — покладисто сказал Емельянов, вышел за колышки, встал у входа и продолжил агитацию. Он рассказывал людям о нанесенном ущербе, об эфирных парах, о пожароопасности и возможных травмах детей.

Врать не будем, не все прислушались к нему. Кому-то наплевать было на ущерб («не мне нанесли!»), кто-то, посмеиваясь, говорил, что после городских выхлопов не страшны никакие пары, кто-то экзистенциально замечал, что вся жизнь взрывоопасна, а кто-то ничуть не беспокоился за судьбу детей, не имея их или имея выросших. Елки покупали. Но мало. Многие, послушав Емельянова, впадали в сомнения, а у русского человека от сомнения до отрицательного решения — один миг. И они уходили.

Елочный базар был почти пуст и людей, видевших это, даже не надо было отговаривать от покупки, они сами проходили мимо. Они, помнящие советскую действительность, навсегда затвердили в сердце своем, что, если товара много, а его не покупают, то:

а) или товар дрянь;

б) или слишком дорого стоит;

в) или он никому не нужен.

Иначе была бы толпа.

Мы привыкли верить чужому мнению. Движению массы. Моде. И т. п. Если в жаркий июльский полдень сгрузить на тротуар машину елок, поставить мужика в тулупе и малахае, подговорить или нанять людей, изображающих давящуюся очередь, уверяю вас, через минуту очередь вырастет вдвое, через две минуты организуют запись, через три начнется мордобой, через четыре приедет милиция — правда, тут же и уедет, взяв несколько елок в качестве натуроплаты за беспокойство, а через пять минут ни одной елки не останется. Те же, кто купили, только возле дома спросят себя, зачем они это сделали.

Торговец ругался, торговец замахивался на Емельянова рукой, а потом елкой и даже палкой, не скрывая своих намерений. Емельянов уклонялся, отходил, но возвращался. Тогда торговец, поразмыслив, сказал:

— Иди сюда, один вещь скажу.

— Я и тут слышу.

— Секретный вещь.

— А никого нет, ваши секреты слушать! — сказал Емельянов чистую правду, потому что и в самом деле никого не было.

— Бери лучший елка за пол цена, хочешь?

— Ты думаешь, я ради этого стараюсь?

— А ради чего?

— Ради принципа!

Торговец не понял. Постоял, подумал. Сказал:

— Ладно. Даром бери один елка. Только уходи!

— Да не надо, чудак-человек!

— А чего тебе надо?

— Ничего.

Торговец не поверил. Он ни разу не встречал человека, которому ничего не надо. Так не бывает. Человеку всегда что-то надо. Это закон жизни.

И тут вдруг его угрюмое небритое чело (я понимаю, что нельзя так говорить, но почему-то очень хочется) прояснилось. Он догадался. Он позвонил кому-то по мобильному телефону и что-то сказал.

Через несколько минут подъехала обшарпанная «шестерка», из нее вышел соотечественник торговца, но выбритый (если не сегодня, то на днях), помоложе и с повадками хозяина.

— Ты от кого? — задал он странный вопрос Емельянову.

— От себя! — ответил Емельянов.